Жанровые особенности «готических» произведений Эдгара По. Часть 3

"Черный кот", Джино Северини (1911)

Литературная характеристика графических стилистических средств

Известный советский стилист И.В.Арнольд назвала графическими стилистическими средствами «специализированное использование графических средств с целью передачи коннотативной [оценочной] части сообщения» [1].

Исследователь графических стилистических средств Чепурных В.И. отмечала, что графическое оформление текста является делом большой важности и может служить одним из способов воздействия на адресата письменной речи путем привлечения его внимания к выделенным таким образом частям текста, а также путем обозначения коммуникативно-значимых элементов высказывания [2, c. 4, 58].

К целям использования графических стилистических средств И.В.Арнольд относит «передачу эмоциональной окраски, т.е. чувств, которые писатель сообщает читателю, или эмфазы, как общего специального увеличения усилий говорящего, особо подчеркивающего часть высказывания или подсказывающего наличие подтекста» [3, c. 226-227].

Одним из средств создания напряженности в тексте новеллы Эдгара По «Черный кот» является активное использование автором таких графических средств, как курсив и крупный шрифт (кегль).

В.И.Чепурных определила, что одной из важнейших функций курсива является маркирование импликации и подтекста [2, c. 190]. (Курсив, используемый Эдгаром По для выделения иностранных слов, анализироваться не будет).

И.В.Арнольд подчеркивала, что имена нарицательные пишутся с заглавной буквы при обращении к ним, или олицетворении, поскольку заглавная буква является показателем единичности и возвышенности [3, c. 236].

Вариацией этого графического стилистического средства можно считать целые слова, набранные заглавными буквами. Таким образом выделяются слова, произносимые с сильной эмфазой или очень громким голосом. Они сообщают о взволнованном и возбужденном состоянии говорящего [2, c. 48].

Графические стилистические средства, использованные Эдгаром По в новелле «Черный кот»

Дальнейшие цитаты из английского текста новеллы приведены по сайту http://www.poedecoder.com/Qrisse/works/blackcat.php.

В начале новеллы Эдгар По с помощью графического маркирования актуализирует подтекст противопоставления человека, существа уникального и высшего, и кота, животного обычного и низшего по отношению к человеку. Этот эффект достигается с помощью маркирования курсивом и заглавной буквой слова Man в контексте, описывающем уникальные душевные качества людей, и курсивом слова cat в контексте перечисления домашних любимцев рассказчика. Эти слова стоят в одинаковой позиции, которая заканчивает соответствующие параграфы, то есть так, чтобы читатель смог заметить особые подтекстовые отношения между этими двумя понятиями.

There is something in the unselfish and self-sacrificing love of a brute, which goes directly to the heart of him who has had frequent occasion to test the paltry friendship and gossamer fidelity of mere Man.

I married early, and was happy to find in my wife a disposition not uncongenial with my own. Observing my partiality for domestic pets, she lost no opportunity of procuring those of the most agreeable kind. We had birds, gold fish, a fine dog, rabbits, a small monkey, and a cat.

Маркируя курсивом слово serious в рассуждениях рассказчика о том, что его жена не была особо серьезна по поводу старинного поверья, будто черные коты и кошки это изменившие свой облик ведьмы, автор вводит подтекст суеверного страха, который втайне испытывали хозяева черного кота перед своим любимцем.

This latter was a remarkably large and beautiful animal, entirely black, and sagacious to an astonishing degree. In speaking of his intelligence, my wife, who at heart was not a little tinctured with superstition, made frequent allusion to the ancient popular notion, which regarded all black cats as witches in disguise. Not that she was ever serious upon this point -- and I mention the matter at all for no better reason than that it happens, just now, to be remembered.

С помощью маркирования заглавной буквой слов Fiend Intemperance и Alcohol в рассказе о том, как главный герой спивался, актуализируется особое мистическое значение, которое придается его моральной деградации, а также обожествление им алкоголя.

Our friendship lasted, in this manner, for several years, during which my general temperament and character -- through the instrumentality of the Fiend Intemperance -- had (I blush to confess it) experienced a radical alteration for the worse...

But my disease grew upon me -- for what disease is like Alcohol !

О взволнованном состоянии, расшатанной психике, противоречивых чувствах и эмоциях, которые боролись в душе главного героя, говорит набранное крупным шрифтом слово PERVERSNESS в откровениях рассказчика о том, как он решился повесить кота.

And then came, as if to my final and irrevocable overthrow, the spirit of PERVERSENESS.

Философские рассуждения рассказчика о противоречивой сущности человеческой души подчеркиваются с помощью маркировки слов Man и Law заглавной буквой. Рассказчик пытается доказать свою правоту маркируя курсивом слова not и vex itself.

Of this spirit philosophy takes no account. Yet I am not more sure that my soul lives, than I am that perverseness is one of the primitive impulses of the human heart -- one of the indivisible primary faculties, or sentiments, which give direction to the character of Man. Who has not, a hundred times, found himself committing a vile or a silly action, for no other reason than because he knows he should not? Have we not a perpetual inclination, in the teeth of our best judgment, to violate that which is Law, merely because we understand it to be such? This spirit of perverseness, I say, came to my final overthrow. It was this unfathomable longing of the soul to vex itself -- to offer violence to its own nature -- to do wrong for the wrong's sake only -- that urged me to continue and finally to consummate the injury I had inflicted upon the unoffending brute.

Дважды маркируя курсивом слово because в объяснении причин жестокости рассказчика по отношению к Плутону, автор подчеркивает, что объективных причин для этого у него не было. Субъективной же причиной был его суеверный страх перед черным котом.

В этом же параграфе автор выражает веру рассказчика в суровую кару, ожидающую его за жестокое убийство невинного животного, маркируя заглавной буквой фразу Most Merciful and Most Terrible God.

One morning, in cool blood, I slipped a noose about its neck and hung it to the limb of a tree; -- hung it with the tears streaming from my eyes, and with the bitterest remorse at my heart; -- hung it because I knew that it had loved me, and because I felt it had given me no reason of offence; -- hung it because I knew that in so doing I was committing a sin -- a deadly sin that would so jeopardize my immortal soul as to place it -- if such a thing were possible -- even beyond the reach of the infinite mercy of the Most Merciful and Most Terrible God.

После пожара на уцелевшей переборке рассказчик замечает рисунок гигантского кота с петлей на шее. Слово cat здесь маркировано курсивом и подразумевает рисунок какого именно кота увидел рассказчик – в его расстроенном сознании это был, конечно, Плутон. Таким образом актуализируется подтекст дурного предзнаменования, якобы ниспосланного главному герою.

I approached and saw, as if graven in bas relief upon the white surface, the figure of a gigantic cat. The impression was given with an accuracy truly marvellous. There was a rope about the animal's neck.

Маркировка курсивом слова dread в рассказе о том, как сильно главный герой боялся нового черного кота, и почему не убивал его, намекает на причину этого страха – уверенность рассказчика в том, что новый кот был не обыкновенным животным, а неким исчадием ада, которое было послано ему сверхъестественными силами, чтобы напоминать ему постоянно о его страшных грехах и о неминуемой ужасной каре за эти грехи.

At such times, although I longed to destroy it with a blow, I was yet withheld from so doing, partly by a memory of my former crime, but chiefly -- let me confess it at once -- by absolute dread of the beast.

Страх рассказчика достигает высшей точки, когда тот видит виселицу в форме белого пятна на груди нового кота. Набранное крупным шрифтом слово GALLOWS передает возбужденное состояние рассказчика в этот момент. Его уверенность в неизбежной грядущей сверхъестественной расплате за свое дурное поведение актуализируется маркированием заглавной буквой слов Horror, Crime, Agony, Death в метафорическом описании этой виселицы.

It was now the representation of an object that I shudder to name -- and for this, above all, I loathed, and dreaded, and would have rid myself of the monster had I dared -- it was now, I say, the image of a hideous -- of a ghastly thing -- of the GALLOWS ! -- oh, mournful and terrible engine of Horror and of Crime -- of Agony and of Death!

В дальнейших признаниях о глубине и результатах своего морального падения рассказчик использует слова a brute beast, the thing, me, heart (выделены курсивом); High, Humanity (заглавная буква). Таким образом автор подразумевает полную победу болезни и зла в душе главного героя, его превращение в законченного злодея-психопата. Убив жену рассказчик не испытывает никаких угрызений совести, а просто ложится спать. Слово slept здесь выделено курсивом. Спит в этой ситуации не просто рассказчик, а тот, в ком спит все здоровое, разумное и доброе.

В финальной части новеллы рассказчик описывает детективам, расследующим обстоятельства пропажи его жены, как прекрасно построен его дом. Здесь имеется выделенное курсивом слово excellently, подразумевающее что на самом деле отличным по его мнению был не дом, а идея замуровать труп жены в одну из стен этого дома и техническая реализация этой идеи.

I may say an excellently well constructed house.

Автор активно пользуется графическими стилистическими средствами для придания некоторым частям текста двойной или даже тройной коннотации (как в случаях со словами, маркированными одновременно заглавной буквой и курсивом, например в связке Man - cat ). Графические стилистические средства привлекают внимание читателя, а добавочные коннотации требуют декодирования. Это способствует концентрации внимания читателя на внутренних процессах, происходящих с рассказчиком: его прогрессирующем алкоголизме, увеличивающемся суеверном страхе рассказчика перед черным котом, растущем осознании им грядущей и неминуемой расплаты за свои злодеяния, на его мучительном желании одновременно скрыть свое преступление и признаться в нем представителям закона. Автор также придает некоторым частям повествования философско-мистический характер, свойственный мировоззрению главного героя. Шрифт крупных кеглей передает сильную степень возбуждения главного героя в моменты душевных потрясений и переживаний.

Графические стилистические средства - один из инструментов, которые помогают автору создавать высокую степень психологической достоверности повествования, эффект эмоционального присутствия читателя. Это, несомненно, способствует созданию и увеличению напряженности текста новеллы.

1. Арнольд И.В. Графические стилистические средства // Иностранные языки в школе. – 1973. - №3. – с. 13-20.
2. Чепурных В.И. Значение и стилистические функции графически выделенных лексических единиц в современном английском языке. – Л.: ЛГПИ. – 1986. – 214 с.
3. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Стилистика декодирования: Учебное пособие для педагогических вузов по специальности №2103 (учитель иностранных языков)ю 2-е изд., перераб. – Л.: Просвещение. Ленинградское отделение. – 1981. – 295 с.