Роберт Свансон - певец канадского лесоповала

Сцена из спектакля "Добрый лес" по произведениям Р. Свансона

Одним из самых запоминающихся культурных событий всего моего шестилетнего пребывания в Канаде стало посещение спектакля «Добрый лес», созданного по мотивам творчества канадского поэта Роберта Свансона (Robert E. Swanson). Помню как сейчас: дело было первого июля в День Независимости Канады в музее рядом с центром города. С улицы доносились звуки взрывов хлопушек и шум толпы, которая всегда собирается в этот день на праздник. Но несмотря на эти отвлекающие моменты, я был очарован тем, что происходило на сцене. А на сцене актеры, переодетые в костюмы рабочего люда начала 20 века рассказывали стихи, пели песни и разыгрывали небольшие сценки из веселых и печальных поэм Свансона. Им подыгрывала живая музыка (в том числе даже исполняемая на пиле), на экран проецировались черно-белые тематические фотографии тех времен. Представление воссоздавало детальную картину ушедшей уже культуры западно-канадских лесорубов и работников железных дорог тех времен, когда по ним еще ездили паровозы. Атмосфера тех лет захватила меня, но этот мир интересен мне еще и как питательная среда, создающая великие характеры – ведь лесорубами становились крепчайшие люди, которым надо было выполнять одну из самых опасных работ в мире.

Освоение канадского запада прочно связано с освоением богатых природных ресурсов этого региона – иначе у людей видимо не было причин уходить так далеко от цивилизации, которая росла с востока Северо-Американского континента. Началось все в начале 19-го века с пушнины (и начали это, кстати, в том числе и русские!), продолжилось лесом. Лес осваивается и сегодня, но основные деньги идут на разработку минеральных ресурсов провинции.

Роберт Свансон с гудками своего собственного изобретения в Ванкувере

Роберта Свансона (1905-1994) называют «бардом лесов» за то, что он записал и воспел в своих рассказах и поэзии культуру лесорубов конца 19-го – первой половины 20-го века. Он знал и любил то, о чем пишет, потому что сам рубил лес в своей молодости. Писать свои стихи он начал с ранних лет и издавал их в тонких дешевых книжицах. Его стихи характеризовались эпическим масштабом, простыми рифмами, яркими историями, иронией, детальным бытописанием столь знакомой лесорубам жизни. Исследователи его творчества отмечают, что были времена, когда не было такой лесопилки или лагеря лесорубов, где на книжной полке не было бы засаленной и потрепанной копии книги стихов Свансона, а в пабах можно было неплохо заработать, читая посетителям вслух его стихи. В зрелом возрасте Свансон получил инженерное образование и обогатил железнодорожную практику несколькими изобретениями, включая изобретение своего патентованного гудка, дизайн которого распространился впоследствии по всему миру. «Железнодорожную» часть своей жизни он также запечатлил в своих стихах:

На локомотиве сверху видны гудки Свансона

Гудок в ночи (Р. Свансон)
Как быстро поезд новенький,
Бежит по рельсам вдаль
Стучат в нем поршни бойкие,
Блестит он как медаль
Век паровозов отошел,
Поди их поищи,
Но дизель, дизель не спеши
убить гудок в ночи!

Нет больше шума грозного,
исчез огонь и пар.
Котла нет паровозного –
Прощай, наш Бонапарт!
Об осях, парах, бегунках
Не вспоминай, молчи.
Но дизель, дизель не спеши
убить гудок в ночи!

Так пусть звучит прощальный свист
Над прерией вдали.
Чертеж твой сложит архивист
Средь вековой пыли.
Я знаю, слыша тот гудок:
Ты в бозе не почил!
Но дизель, дизель не спеши
убить гудок в ночи!

Творческая лаборатория инженера и поэта Свансона

Свою рабочую карьеру он закончил правительственным инспектором железнодорожных объектов, а уже на пенсии посвятил себя полностью жизни популярного автора – ездил по стране с публичными чтениями своих стихов, автограф-сессиями, а также продолжал собирать характеры этого уже уходящего мира. Он мог уехать в самую дальнюю деревню, чтобы поговорить с каким-нибудь бывалым лесорубом – и считал подобные встречи большими удачами.

Именно Свансона позвал лауреат Нобелевской премии мира и премьер-министр Канады Лестер Пирсон на поезд, который в 1967 году проехал из одного конца Канады в другой, отпраздновав тем самым единство и столетний юбилей страны.

Роберт Свансон не стал богатым человеком, каким например стал американский певец Клондайка и золотой лихорадки поэт Роберт Сёрвис. Однако как и многие его герои, он стал легендой в кругах лесорубов. Его вклад велик не только в культуру, но и в историю Британской Колумбии, поскольку его произведения имеют и краеведческую ценность. Он живописал целый ушедший мир, но было бы ошибкой считать, что его стихи устарели. Мысли и чувства лесорубов подобны мыслям и чувствам любого другого работяги, чем бы он не занимался и когда-бы это не происходило. Поскольку лесорубами становились «большие» люди с сильными характерами, их мысли и чувства были тоже очень яркими и выпуклыми – понятными и сегодня, как и во времена Р. Свансона.

Там, где Божий сияет нам лик (Р. Свансон)
Когда срубят последнее дерево,
И тот, кто срубил, войдет в рай,
Когда визг мото-пил закончится,
И тих станет наш дальний край,
Мы отдохнем все немножко,
лет сто или двести поспим.
Когда же Господь нас спохватится,
Ему мы отчет свой дадим.
Ведь знает Всевышний точно,
Что лучше в Его глазах
Нет лесорубов Запада
Которым неведом страх!
Мы хорошенько заправимся
Пирожными размером с коня,
Выпьем по бочке пива,
И выкурим трубку с меня.
Деревья в раю растут до неба.
Прочтем мы Давида псалмы.
Нам ветки порубят ангелы,
А снизу валить будем мы.
Не трусь идти к райскому лесу
Прочь от этой тяжелой земли.
Там, где вечное солнце и лето,
Там, где Божий сияет нам лик!

PS Любопытно также сопоставить то, что можно назвать «канадский» и «российский» лесоповал, тем более, что происходили они примерно в одно и то же время. Разница же между ними существенная, и эта разница говорит тома о ценностях, на которых стоит канадское и российское общество. В российской культуре лесоповал намертво связан со сталинскими репрессиями и уголовной средой. Российская группа «Лесоповал» поет так называемый «русский шансон» или «блатняк», то есть песни, которые воспевали тяжёлый быт и нравы этой среды, и были рассчитаны на заключённых или им сочувствующих. Уголовного аспекта нет в канадском варианте лесоповала – прежде всего потому, что в Канаде не было того, что принято называть «лесоповалом» в России, то есть исправительно-трудовых лагерей для осужденных на длительный срок, где они отбывали свой срок, занимаясь рубкой леса под присмотром вооруженных охранников. Лес в Канаде валили, но только не принудительно, а добровольно, и это значительно отличает канадскую и российскую культуры. Да, это было тяжелое и очень опасное занятие, но это была работа, а не каторга. Канадские лесорубы имели полную свободу в передвижении, выборе работодателей, в том, чтобы быть или не быть лесорубом, наконец. Жизнью, напоминающей бродяжничество кстати отличались самые знаменитые герои канадского лесоповала, такие например, как Уилсон «Восемь Дней». Приставка «Восемь Дней» означала максимальный срок найма, который определял для себя этот легендарный лесоруб.