Уилсон "Восемь Дней"

Из книги Р. Свансона "Зеленые сигнальщики и напряженные сучья" (пер. Iva, 2013, см. примечание внизу)

Этим раскряжовщиком (дровосеком, который обрабатывал поваленный ствол)
вполне мог быть Уилсон "Восемь Дней" (фото 1918 года)

С незапамятных времен лесорубы знамениты своим свободолюбием. Говорят, что еще при строительстве дворца библейского царя Соломона лесорубы Ливана бросали работу по любой мало-мальской причине, и на своих ослах ехали в ближайший город, где шумно отмечали окончание найма. Так лесорубы себя вели до недавнего времени. Еще Сиэттл Ред хвастался, что во время «Ревущих Двадцатых», когда каждый заказ был на вес золота, он за один год успел поработать в одном только штате Вашингтон на 79 местах!

В лесах же Британской Колумбии бродягой, который имел все шансы получить корону Самого Свободолюбивого Лесоруба, был Уилсон «Восемь Дней». Никто не знал его настоящего имени – я подозреваю, что он и сам его уже не помнил. Даже Билл Блэк, на чье слово можно положиться, говорил, что Восемь Дней «это должно быть фамилие такое». А Билл Блэк между тем знал Уилсона как облупленного, ведь он нанимал этого субчика двадцать лет подряд. В своих гроссбухах Билл писал про Уилсона: «Уилсон Восемь Дней, место рождения – неизвестно».

Старина Уилсон бродил по нашим плешам в те далекие дни, когда деревья еще подрубались выше комля – на высоте десяти или двенадцати футов на землей – и их огромные пни потом еще долго торчали как гнилые зубы в лесу. В те времена лесорубы носили свои одеяла скатанными за спиной, на ногах у них были здоровенные и крепкие бутсы, одеты они были в потертые штаны и короткие стеганые куртки.

Свои «Восемь Дней» Уилсон заслужил конечно не зря – задерживаться дольше на работе он не любил. Проработав этот срок, он говорил хозяину «Адьё!» и направлялся в город, где пускался во все тяжкие. Рассказывали, что восьми дней работы ему хватало только на то, чтобы свалить пару средних стволов и постирать носки в прачечной. Затем он уже собирал свой нехитрый скарб, подсчитывая в уме сколько бутылок он сможет купить на заработанные гроши, и какие новые байки он расскажет собутыльникам.

Его любимым делом было устроиться раскряжовщиком и весь первый день лежать в лагере, пытаясь протрезветь. Ближе к полудню следующего дня Уилсон, получив свою кашу на завтрак,  отправлялся для порядка на лесосеку, где ковырялся немного с уже сваленными и обрезанными стволами. Поскольку работник он был бывалый, он знал большинство народа в лагере от бригадира до зеленого сигнальщика, которому он обязательно читал лекцию о том, как правильно сигналить. Если с погодой не везло, или ему казалось, что к нему придираются начальники или проявляют неуважение другие лесорубы, он скатывал свое одеяло и уходил в город.

Однажды в бухте Лоуборо, в лагере, который замутил Джек Фелпс, Уилсон обиделся на то, что молодой сигнальщик занял его место за столом. Этой ерунды хватило на то, чтобы Уилсон, для начала подзаправившись хорошенько румяными булочками, объявил Джеку, что «терпеть такое у него больше сил нет». Что делать, пришлось бедолаге Джеку искать замену обиженному Уилсону.  Времена были такими, что работы для лесорубов было много, и они могли, если хотели, вертеть свой нос туда-сюда.

Но Уилсон не считал себя придирой. Он любил говорить, что на все воля Божья, и если Господь пожелает, то он будет работать на одном месте сколько угодно долго. Господь же давал ему знать о своем желании таким образом: Уилсон снимал свой тяжеленный бутс и подкидывал его. Если бутс падал на землю, значит не судьба Уилсону работать дольше. Если нет, то работа продолжается еще восемь дней.

Однажды на озере Ковичан этот старый трюк подвел его. Уилсон тогда уже проработал свои любимые восемь дней на Мэтта Хэминсена. Все там было шик-блеск, но непоседа Уилсон уже искал предлог свалить. Тогда он решил испросить воли Божьей своим испытанным способом. Он даже собрал свою котомку заранее. Затем он чресчур сильно кинул вверх свой бутс -  видно очень не терпелось ему в паб похвалиться перед собутыльниками. Бутс запутался в ветвях стоявшей рядом разлапистой елки и остался там висеть. Господь явил ему свою волю! Пришлось Уилсону подчиниться и скрипя зубами проработать еще восемь дней без капли во рту. Но зато когда этот срок окончился, он отпраздновал свое вызволение шестнадцатидневным загулом!

Уилсон «Восемь Дней» был последним из Великих Свободных Лесорубов. С появлением грузовиков, кранов, мотопил и прочих надежных автоматических работников, хозяевам больше не нужны бродяги, на которых нельзя положиться. Больше такие, как Уилсон, не попадаются, и лесорубы превращаются из кочевого народа в оседлый. А мой ветреный Уилсон же отправился навсегда в райские кущи несколько лет назад. Кажется, он утонул, спьяну свалившись с пирса где-то в Ванкувере.

Примечание переводчика: Оригинальный заголовок книги Р. Свансона "Whistle Punks and Widow-Makers" перевести на русский не так-то легко. Whistle  punk - сигнальщик, часто молодой, который следил за укладкой обработанных срубленных стволов в штабеля. Это работа требовала умения быстро принимать решения и видеть все, что происходит вокруг. Хорошие сигнальщики спасали своей работой немало жизней, предупреждая свою команду о том, что происходит со стволами, которые штабелируют. Widow-makers - это обрубленные сучья, которые застревали в кроне деревьев. В конце концов они падали, но при этом могли зашибить дровосеков, стоящих внизу. Подобрать хорошие переводы этих профессиональных выражений довольно сложно, поэтому я перевел название как "Зеленые сигнальщики и напряженные сучья" - с помощью профессиональных выражений лесорубов, которые придают человеку черту дерева ("зеленый"), а дереву - черту человека ("напряженные", то есть погнутые, которые при обрубке могут "выстрелить" и этим самым поранить или даже убить лесоруба).