Художник Николас де Грандмезон: из царской России к канадским индейцам




Индеец Волчий Хвост родился в 1872 году.
Он был одним из главных знахарей племени пекани

 О канадском художнике Николасе де Грандмезоне (Nicholas de Grandmaison, 1892-1978) на русском языке написано мало, во всяком случае поиск в Гугле был практически безрезультативным. Его двоюродный брат, известный российский режиссёр, драматург, теоретик и преобразователь театра Николай Николаевич Евре́инов (1879-1953) известен в России гораздо лучше.

Однако это не совсем справедливо в отношении Николаса де Грандмезона. Он был замечательным канадским художником, но происходил из России. Всю свою жизнь он демонстрировал свою «русскость» будучи галантным, щедрым, эксцентричным, дружелюбным человеком, а также очень талантливым художником и страстным поклонником изящных искусств. Можно поспорить, что трагическая судьба его дворянского рода коренным образом повлияла на его творчество.



Индеец пекани Быстрый Ход родился в 1865 году.
Он был владельцем медицинской трубки

 Николас Рафаэль де Грандмезон родился в южной России 24 февраля 1892 года в семье благородного российского и французского происхождения. Его прадед Иван Иванович (Жан) де Грандмезон родился в французской Нормандии в аристократической семье, но потерял своих родителей во время Великой Французской революции. Российская царица Екатерина Великая ненавидела французскую революцию и боялась ее распространения в России. Узнав о благородных французских сиротах, она предложила переселить их в Россию и полностью обеспечила их воспитание и образование. Так предок Николаса оказался в далекой экзотической стране, где он пошел в военную академию. Он дослужился до высокого по тем временам чина полковника, участвовал в Отечественной войне 1812 года, воевал в Бородинском сражении. Так началась военная традиция в семье Грандмезонов. Сын Жана и дед Николаса Петр был военным врачом. Двое сыновей Петра Ивановича Рафаэль и Леонид были отданы в военную школу и стали офицерами императорской армии. Ожидалось, что Николас, сын Рафаэля, тоже пойдет по их стопам.

Николас де Грандмезон родился и вырос в Полтаве. С детства он проявлял интерес к искусству, рисуя картинки на стенах семейного дома. В десять лет Николас переехал в Москву, где поступил в элитную военную школу. Все кадеты этой школы стояли на карауле в царском дворце, где часто видели, а иногда и общались с членами императорской семьи.

В 1914 году в чине младшего лейтенанта Николас де Грандмезон был послан в сражения Первой Мировой войны. В этом же году он попал в немецкое окружение и попал в лагерь военнопленных Антанты. Чтобы занять себя в лагере он стал рисовать. Его интересовали портреты, которые у него так хорошо получались, что ему стали позировать не только военнопленные, но и охраняющие их немецкие офицеры. По окончанию войны Николаса отпустили; он ненадолго снова присоединился к российской императорской армии и даже успел поучаствовать в Гражданской войне в России 1919 года, но вскоре был отослан в тренировочный лагерь для офицеров в Англию, откуда решил не возвращаться в Россию, где весь его аристократический социальный класс был снова уничтожен в бурях революций, репрессий и войн.



Пемота из племени кри был любимой моделью Грандмезона

 В Англии молодой и симпатичный русский офицер с чувственными глазами и художественным талантом пользовался большим успехом у дам, которые не только приютили его, но и оплатили учебу в одной из лондонских школ искусств. Николас ее успешно окончил и жил случайными заработками. Условием получения английского гражданства для военных беженцев было нахождение постоянной работы, что было довольно сложно для начинающего русского художника. К 1923 году Николасу стало ясно, что Англию ему придется покинуть, чтобы не быть возвращенным в Россию. Своей новой родиной он решил выбрать Канаду, а местом поселения – сельскохозяйственную провинцию Манитоба.

В иммиграционных документах Николасу необходимо было обозначить, чем он собирался заняться в Канаде. Он указал сельское хозяйство, но по приезду в новую страну он быстро понял, что это не его стезя. Друзья детства и просто доброжелатели часто помогали Николасу в Канаде, да и в Англии; многие из них стали его друзьями на всю жизнь – доказательство очарования, которое было присуще этому талантливому и образованному аристократу, говорившему с экзотическим русским акцентом.

Первой его профессиональной работой в Канаде стала должность оформителя в сельскохозяйственном печатном издании «Руководство для выращивания зерновых культур», где он должен был рисовать черно-белые изображения зерноуборочных машин а также многочисленные и разнообразные колосья. Свою личную страсть, портреты исполненные пастелью, он стал рисовать на стороне. Наиболее прибыльными были портреты детей. Об этих заказах он говорил, что они его научили терпению и настойчивости в работе со своими героями, а также неплохо его кормили, но к сожалению они не давали ему возможности изображать характеры, поскольку дети еще не успели «прожить долгую и сложную жизнь, чтобы их лица стали интересными».



Изабелла Браун из племени кри, или Голубая Молния,
считалась в своем племени настолько хорошей партией,
что будущему мужу пришлось заплатить за нее ее семье пять лошадей!

 Первый заказ, который пришелся ему по душе, был получен Николасом в возрасте 33 лет. Это был заказ на портрет маслом главного шерифа Манитобы. Это лицо Николасу понравилось – заказ был выполнен в срок и одобрен заказчиком. Следующий небольшой прорыв случился, когда издательство ставшего популярным «Руководства для выращивания зерновых культур» заказало Николасу цветную иллюстрацию на обложку своего нового издания.

У художника появились деньги, которыми он тут же начал играть на местной бирже зерна. Конечно же в 1929 году случился финансовый кризис, и Николас потерял все свои заработки. В придачу к этому он потерял и заказы. Жизнь играла беспечным художником как игрушкой!

В конце 1920-х годов Николас де Грандмезон решил полностью посвятить свою жизнь рисованию портретов. В поисках натуры он сделал несколько полевых выездов в северную Манитобу, где рисовал охотников, торговцев мехом, индейцев. То, что получилось в результате, было оценено в газете «Вечерняя Трибуна Виннипега» как «работы художника с большим талантом». Когда Грандмезону было 38 лет, в столице Манитобы Виннипеге прошла его первая выставка, воспринятая публикой благожелательно, но не принесшая ему доходов – экономика была все еще в упадке, и денег на искусство у людей не хватало.



Узел Бизона, племя кри, был очень уважаемым человеком
в своем племени за свою мудрость и лидерские качества

 Наибольшим спросом у Грандмезона стали пользоваться портреты индейцев. В этих портретах у него получалось с наибольшим успехом совмещать технику пастели и свое романтическое видение индейских характеров. Лица индейцев – скуластые, с выразительной линией подбородка и бронзовой кожей, изборожденные глубокими характерными морщинами, говорящие о богатом романтическом прошлом – вдохновляли художника больше всего. Своими европейскими глазами Грандмезон видел в индейцах гордый и независимый кочевой народ, некогда королей канадских равнин, что и пытался передать в своих картинах. Возможно он также вспоминал популярные в России в начале двадцатого века «индейские» романы Фенимора Купера и Майна Рида, которые он не мог не читать в кадетском юношестве. Эта красивая романтика и экзотика индейских портретов Грандмезона вкупе с высоким профессиональным мастерством исполнения и подкупали зрителя. Таким образом поиск своего стиля закончился успехом, когда художнику было уже за 40.

Художника интересовали «чистые» индейцы, то есть те, в которых не было примесей европейской крови, или метисов – именно лица «чистых индейцев», по мнению Грандмезона, имели черты, свойственные «благородным дикарям», которые он изображал на портретах. Сам аристократ по происхождению, он видел в темных ликах гордых индейцев «что-то очень близкое, почти как иконы из детства». Иногда он предпочитал свое видение реальности, немного облагораживая лицо модели: если ему что-то в лице модели не нравилось, он с легкостью «улучшал фактуру» на холсте.



Вождь Утка и его семья

 Здесь необходимо отметить, что гордость и независимость его моделей скорее была продуктом артистического воображения Грандмезона, нежели присутствовала на самом деле. Индейцы, жившие уже по многу лет в своих резервациях к моменту позирования, растеряли независимый дух предков, многие спились. Известно, например, что канадская художница Эмили Карр, в молодости пытавшаяся рисовать индейцев, с некоторым скандалом неожиданно для себя выяснила, что старым индейцам это не нравилось. Они верили, будто душа человека, которого рисуют или фотографируют, прирастает к портрету и остается в нем, даже когда человек умирает (http://pomyslivden.blogspot.ca/2013/02/blog-post_28.html). После этого Эмили Карр решила больше индейцев не рисовать. Грандмезон же особых проблем с этим индейским поверьем не испытывал, щедро оплачивая время своих моделей. Индейцы сами приходили к нему в студию, где художник усаживал их особым образом и устанавливал освещение.


Длинная Белка успешно разводил лошадей. В его стаде было до 700 голов

 Грандмезон был не единственным художником, который специализировался на портретах индейцев. К тому моменту, когда он посетил несколько племен северной Манитобы, Альберты и Саскачевана, значительно пополнив свой портфель работ, уже были известны работы Джорджа Катлина (George Catlin), Пола Кейна (Paul Kane), Карла Бодмера (Karl Bodmer), Густава Сохона (Gustavus Sohon). Восходила звезда Джеймса Хендерсона (James Henderson). Некоторые художники рисовали те же самые модели, что и Грандмезон. Тем не менее, Грандмезон относился к своей работе серьезно, ответственно и целенаправленно, не отступая от своих интересов и не ухудшая качество своих работ. Когда ему нужны были деньги, он рисовал богатых белых бизнесменов или их детей. Летом же почти всегда отправлялся в экспедиции в очередное индейское племя. Он высоко ценил свои работы, продавая их от 500 до 1500 долларов за портрет – это было даже выше, чем просили за свои пейзажи члены знаменитой канадской Группы Семерых, вырабатывавшие то, что можно назвать канадским изобразительным стилем (о Группе Семерых смотрите мою статью здесь: http://pomyslivden.blogspot.ca/2012/09/blog-post.html). Грандмезон знал об этом и был доволен тем, что его клиенты платили ему столько, сколько он считал, работа стоит. Однако иногда он мог в приступе щедрости просто подарить картину. Его русские аристократические привычки давали о себе знать всю его жизнь!


Пятнистая Мэри была женою вождя племени сарси и очень уважаемой женщиной

 И еще немного о его русских привычках. Самый устойчивый стереотип о русских в западном мире называется «crazy Russian», то есть «чокнутый русский». Этот стереотип выжил с начала 19 века, когда русские офицеры и казаки пришли на некоторое время во Францию по следам уничтоженной армии Наполеона. Во Франции их эксцентричные привычки и завоевали им прозвище «чокнутых». Николас де Грандмезон очень соответствовал этому стереотипу. О его непредсказуемости и эксцентричности осталось немало рассказов. Однажды, например, он неожиданно позвонил друзьям в Альберту и сообщил им, что будет в их краях и собирается остановится у них на ночь. Это новость закончилась совсем странно: «Приготовьте мне пожалуйста пельмени и отварите курицу!» - попросил Николас. «Но у нас будет полный дом гостей и на ужин жареная говядина!» - воскликнула ошарашенная хозяйка в ответ. «Ничего, а мне сделайте курицу с пельменями» - ответил художник и повесил трубку. Благодаря своему легкому и веселому нраву, умению поддерживать интересный разговор, а также несомненному художественному таланту, Николас был желанным гостем в семьях многих своих друзей, и ему прощалось такое поведение. Однако этот случай не закончился необычной просьбой. Когда он приехал к друзьям и получил свои пельмени с курицей, он вдруг заявил, что тоже хочет жареную говядину. Для хозяйки это было уже слишком, и она заявила ему при всех: «Ты либо ешь свои пельмени, либо ничего не ешь!» «Хорошо, хорошо!» - утихомирился «чокнутый» русский и, дружелюбно улыбаясь, продолжил есть то, что ему приготовили.



Стамп, племя блэкфут, был одним из первых индейцев,
которые пришли к белым, чтобы вылечить зубы. Под анестетиком
он начал петь индейские военные песни и не останавливался, пока зубы не были вылечены

 Среди индейцев же его эксцентричность воспринималась как особый вид легкого помешательства, при котором, как верили индейцы, разум человека захватывают демоны. С таким человеком лучше не спорить потому что он не вполне отвечает за свои действия, а также потому что раздражать демонов довольно опасно. Кроме того, все, кто общался с Грандмезоном, были очарованы его дружелюбием и простотой в общении. Он навещал своих индейских друзей в те годы, когда из белых в индейских резервациях появлялись только миссионеры и государственные клерки. Он вел себя с индейцами на равных и чувствовал себя совершенно спокойно в любой, даже самой необычной обстановке. За все это ему прощались его эпатажные выходки и некоторая бестактность в отношении культурных тонкостей – так например, всех без исключения индейских женщин, которых он рисовал, он называл «скво» (оскорбительный термин для индейцев).

Интересен и такой факт, характеризующий творчество Грандмезона. Кроме художественной ценности его картины обладают большим портретным сходством с теми, кто на них нарисован. Некоторые современные индейцы с легкостью опознают на картинах своих предков, добавляя правда, иногда следующий комментарий: «Да, очень похоже на моего деда/прадеда, только он не был таким красивым!»



Волчья Нога, блэкфут, имел на одной ноге шесть пальцев.
Благодаря этому он считался среди индейцев двумя людьми в одном лице

 В конце жизни Грандмезон получил официальное признание от правительства Канады. В 1972 году премьер-министр Альберты и большой поклонник творчества Грандмезона Питер Локхид предложил наградить  художника высшей канадской гражданской наградой Орденом Канады, что и было сделано. Индейцы племени пикани из Альберты, которое особенно часто посещал и изображал Грандмезон,  отблагодарили и отметили заслуги художника и друга в 1959 году по-своему, сделав его почетным членом своего племени. Я уверен, что помимо щедрости, дружелюбия и располагающего к себе характера, индейцы видели в нем родственную душу – душу человека, который хорошо понимает, каково это, когда твоя культура и история становятся жертвами катаклизмов цивилизации.


Индейский жрец (справа) посвящает Николаса де Грандмезона
в почетные члены своего племени пекани

 О своей же внешности как и о социальных условностях Гранмезон беспокоился очень мало; он заявлял, что одежда должна лишь только покрывать и утеплять наши тела. Если на его костюме были следы пастели, или она была мятая и далеко не новая, это его очень мало беспокоило. Однажды в главном холле богатого отеля Паллизер в Калгари, Альберта, где Гранмезон часто останавливался, произошел следующий комичный эпизод. Увидев привлекательную и хорошо одетую девушку Гранмезон – в оборванном и обляпанном костюме и больше похожий на бродягу нежели на джентельмена – подошел к ней, взял ее под руку и с сильным русским акцентом горячо зашептал в прелестное ушко: «Мадемуазель, вы так обворожительны! У вас прекрасные глаза! Вы должно быть из Ирландии, кто ваши родители?». Девушка в ужасе вырвалась и убежала, а Гранмезон в недоумении остался посередине холла.


Николас де Грандмезон в своей студии в Банффе, Альберта

Гранмезон любил свои картины и часто предпочитал сохранять, нежели продавать их. Он говорил по этому поводу так: «Если я их продам, то быстро потрачу деньги. Картины же, которые я храню, становятся частью моей жизни». Он собрал довольно внушительную коллекцию своих работ, которую возил с собой во время своих путешествий. Он использовал их для привлечения новых клиентов и моделей, организовывал домашние мини-выставки, чтобы отблагодарить тех, кто давал ему кров. Его личная коллекция была продана уже после его смерти в 1978 году одному из крупнейших канадских банков – Банку Монреаля.

Наследие Гранмезона не ограничивается прекрасными портретами индейцев и белых. Художник передал свою страсть к искусству своей многочисленной семье. Большинство из них, включая русскую жену Софью Дурново и пятерых детей, сами стали либо известными художниками, либо успешными арт-дилерами, значительно обогатив тем самым канадскую культурную среду.  



Всадник у Двери считался индейцами своего племени блад очень красивым.
Он получил свое прозвище после подвига его отца, который захватил и увел лошадь
прямо у порога вражеского вигвама

 В этой статье я использовал информацию и рисунки из альбома «История в их крови», посвященного жизни и творчеству Николаса де Грандмезона, под авторством Хью Демпси (History in Their Blood, Douglas & McIntyre Ltd., 1982 by Hugh A. Dempsey).