 |
| Нагорная Проповедь Иисуса Христа |
Эта статья посвящена изучению приточной образности Нагорной Проповеди Спасителя. Святые отцы Церкви давно и подробно изучают Нагорную Проповедь Спасителя, которая изложена наиболее сжато и последовательно в Евангелии от Матфея (главы с 5 по 7 включительно), поскольку эта Проповедь содержит все основные положения Его учения, выраженные в кратком, почти афористичном стиле. Классическим, например, является труд «Беседы на Евангелие от Матфея» святителя Иоанна Златоуста, написанный в 4-ом веке от Рождества Христова. С тех пор Нагорная Проповедь привлекает внимание всех святых отцов Церкви и толкователей учения Иисуса Христа. В 19-20-ом веках Нагорную Проповедь толковали Архиепископ Аверкий (Таушев), Блаженный Феофилакт Болгарский, епископ Кассиан (Безобразов), епископ Александр (Милеант), епископ Вениамин, православный богослов А.П. Лопухин и многие другие.
Нагорная Проповедь Спасителя представляет из себя словесное выражение сокровеннейших тайн Царства Божия, и как таковая Она всегда будет представлять из себя предмет научного изучения и интеллектуального осмысления. Совершенно справедливо исследователи в первую очередь при ее толковании обращают свое внимание на различные Заповеди, выраженные Иисусом без значительного использования литературной образности. К таковым относятся Заповеди Блаженства, а также другие поучения Иисуса («мирись с соперником», «не прелюбодействуй», и т. д.) Исследователи обращают свое внимание на эти истины потому, что они наиболее открыты для понимания и осмысления, будучи выраженными напрямую. Однако немалой части Нагорной Проповеди характерна богатая образность, а, соответственно, эта Ее часть более сложна для понимания и более открыта для интерпретации. Образы, используемые Иисусом в Своих речах, вводили в затруднение даже Его учеников, т. е. Его ближайший круг. Современный читатель Нового Завета еще более удален от источника смысла этих образов. Поэтому исследование образности Нагорной Проповеди имеет важное значение для понимания учения Спасителя Иисуса Христа.
В этом исследовании будут даны соответствующие определения, будут перечтены образы Нагорной Проповеди Спасителя, обсуждено их понимание отцами Церкви, будут обсуждены параллели у Евангелистов. Распределение образов Нагорной Проповеди у Евангелистов будет сведено в таблицу, на основании которой будут построены графики, иллюстрирующие это распределение визуально. По результатам этого исследования будут сделаны выводы о родственной связи образов речи Спасителя с Его притчами, а также о целях использования Им образов, об особенностях передачи учения Христа евангелистами.
 |
| Замок из песка стоит недолго... |
Под образностью в этом исследовании будет пониматься всякий речевой оборот, соотносящий предмет Нагорной Проповеди с несвойственным ему значением на основе некоего общего признака, например сравнение Спасителем людей с «солью земли» или с «птицами небесными». Очевидно, что человек не может быть солью или птицей в прямом смысле, а значит имеется в виду некое объединяющее свойство между этими двумя разными вещами. На это свойство ссылается Иисус для выражения Своих мыслей, и это свойство слушателю/читателю необходимо выяснить для того, чтобы понять смысл этой части учения Иисуса.
Перечтем образы Проповеди по номерам и дадим ссылки на эти образы у других Евангелистов.
1. «Соль земли» (Мф. 5:13, Мк. 9:49-50, Лк. 14:34-35);
2. «Свет мира» (Мф. 5:14-16, Мк. 4:21, Лк. 8:16, 11:33, Ин. 8:12, 3:18-21, 9:5);
3. «Соблазняющий глаз и рука» (Мф. 5:29-30, Мк. 9:43, 47);
4. «Милостыня левой и правой руки» (Мф. 6:3-4);
5. «Сокровища оскудевающие и неоскудевающие» (Мф. 6:19-21, Лк. 12:33-34);
6. «Чистое и худое око» (Мф. 6:22-23, Лк. 11:34-36);
5. «Птицы небесные» и «полевые лилии» (Мф. 6:26-27, Лк. 12:24-28);
6. «Слуга и двое господ» (Мф. 6:24, Лк. 16:13);
7. «Соринка в глазу» (Мф. 7:3-5, Лк. 6:41-42);
8. «Попирание святынь» (Мф. 7:6);
9. «Тесные и широкие врата» (Мф. 7:13, Лк. 13:24);
10. «Волки в овечьей шкуре» (Мф. 7:15-20);
11. «Дом на камне» (Мф. 7:24-27, Лк. 6:47-49).
Все эти образы не являются развернутыми историями, которые в дальнейшем тексте Евангелий называются притчами, т. е. рассказами, которые имеют скрытый смысл и выражают высшие духовные истины в образах, взятых из повседневного быта [1, с. 145], однако между определением «притчи» и определением «образности» имеется родственный характер. У отцов Церкви мы находим разные подходы к толкованию образности Проповеди. Например, бл. Феофилакт в своих комментариях к Евангелию от Матфея пишет, что «Простому народу на горе [Он] говорил без притч» [2, с. 110]. У святителя Иоанна Златоуста мы находим несколько другое толкование: «[На горе] слово Свое не предложил Он в столь многих притчах» [3]. Иначе говоря, притчи были, но их было не столь много, как в других речах Спасителя. Оба толкователя сходны в том, что они видят прежде всего прямое выражение Иисусом Своих мыслей в Нагорной Проповеди, и лишь незначительную в ней долю образности. Она несомненно присутствует в этой речи Иисуса, но не имеет такой развернутый характер, какой принимает, например, в речах, переданных св. Матфеем в 13-ой главе его Евангелия.
Для примирения этих взглядов в работе используется термин «приточная образность», находящийся как бы посередине между притчей и образом. Образы в Проповеди Иисуса несомненно тяготеют к притче по сути определения арх. Аверкия: тем, что они имеют скрытый смысл (имеется в виду вышеописанное некое объединяющее свойство разных по своей сути предметов), они выражают высшие духовные истины (поскольку они повествуют о тайнах Царствия Небесного), и, наконец, они отсылают читателя к образам, взятым из повседневного быта (соль, светильник, птицы, и т. д.).
В доказательство тезиса о литературной родственности образов Нагорной Проповеди и притч Царствия Небесного, можно привести притчу о горчичном зерне, названную «притчей» Самим Иисусом и Его учениками. Эта притча не имеет развернутого характера, как притча о сеятеле и трех семенах, которая имеет элементы экспозиции, развития сюжета, кульминации и развязки — классических частей любого литературного произведения. Однако же сравнение человека с солью земли в Евангелиях «притчей» не называется, а сравнение Царства Небесного с горчичным семенем — называется, хотя по своей литературной сути эти два образа имеют примерно одинаковую степень развернутости. Очевидно, не литературная развернутость изложения, а некое другое, внешнее обстоятельство отделяет евангельскую притчу от приточного образа.
Известно, что использование образности Иисусом вводило окружавших Его людей в замешательство, поскольку мышление их было весьма косным и ограниченным. Его ученики смогли нести Его Слово людям только после сошествия на них Святого Духа. До этого момента их ограниченное восприятие речей Иисуса можно проиллюстрировать историей о «закваске фарисейской», когда только после разъяснений Иисуса ученики поняли, что речь идет не о хлебе, а об учении фарисеев (Мф. 16:5-12). Фарисеи хотя были более учены и способны понимать образную речь лучше, чем простые люди, предпочитали игнорировать учение Иисуса или соотносить его со злыми духами.
Итак, при типичной непонятности богатой на приточные образы речи Спасителя, обращенной к народу, меняется некое внешнее обстоятельство, которое определяет, как используемый образ в речи называется Спасителем и Его учениками. В отсутствии этого обстоятельства приточный образ остается образом, в присутствии этого обстоятельства он называется «притчей». И в том и в другом случае Иисус может только дополнительными разъяснениями добиться понимания Своих речей окружающими в общем. Бл. Феофилакт так объясняет это обстоятельство: «Здесь же, когда перед Ним находились коварные фарисеи, говорит притчами, чтобы они, хотя бы и не понимая, поставили Ему вопрос и научились. С другой стороны, им, как недостойным, и не должно было предлагать учение без покровов, ибо не должно «бросать бисера пред свиньями» [2, с. 110].
В этом толковании бл. Феофилакта содержится ключ к пониманию смысла использования притч и приточной образности Иисусом. Рассмотрим эту цитату подробно. Во-первых, бл. Феофилакт объясняет нам, что притчами Иисус начинает говорить в присутствии фарисеев, что и является тем внешним обстоятельством, которое разделяет притчу и приточную образность. Без фарисеев Он говорит более прямо или образно, в их присутствии — притчами. Во-вторых, Он знает, что Его речь будет непонята слушателями, однако Он дает им возможность задать Ему вопросы и таким образом проявить свободную волю в отношении восприятия Его учения. Его речи были стимулом, который побуждал людей мыслить и вопрошать. Златоуст так пишет об этом: «Намереваясь говорить прикровенно, Он прежде возбуждает ум слушателей притчей» [3]. На вопросы аудитории Он всегда отвечал, и дело было только за тем, чтобы задать эти вопросы. Там, где не было вопросов, не было желания понять Его удивительные речи, и Он, видя это, тут же покидал эту аудиторию. Вот как об этом пишет бл. Феофилакт: «Отпустил [Он] народ тогда, когда [народ] не получил никакой пользы от учения. Ибо Он говорил притчами, чтобы Его спросили. Они же не позаботились об этом и не искали научиться чему-либо; поэтому Господь по справедливости отпускает их» [2, с. 117]. Еп. Кассиан совершенно справедливо замечал, что «Ценность Царства — единственная и несравненная — требует всецелого усилия для стяжания Царства» [4, с. 15]. Без сознательного волевого усилия аудитории у нее не будет шанса на Царство Небесное, как наивысшей и наилучшей награды.
Далее приточные образы Нагорной Проповеди сведены в таблицу, на основании которой будет проанализирована и представлена инфографика, иллюстрирующая распределение приточных образов у всех евангелистов по главам. Рассмотрим это распределение, чтобы сделать выводы о количестве приточных образов, передаваемых разными евангелистами, и об особенностях их изложения в разных Евангелиях, что позволит сделать вывод об особенностях самих Евангелий.
Глава 2: Анализ приточной образности Нагорной Проповеди
Часть 1: Проповедь одна, а образы разные!
Приточные образы Нагорной Проповеди Спасителя можно свести в таблицу на основании учета параллелей в передаче Проповеди евангелистами. Цифры в таблице означают количество образов в каждой главе. Например, запись в отношении образа «Свет мира», выглядящая как «Мф. 5:14-16, Мк. 4:21, Лк. 8:16, 11:33, Ин. 3:18-21, 8:12, 9:5» означает, что по одному соответствующему образу имеется в 5-ой главе Евангелия от Матфея и в 4-ой главе Евангелия от Марка, два образа — в Евангелии от Луки (главы 8 и 11), и три — в Евангелии от Иоанна (главы 3, 8, 9).
Разное количество параллельных образов означает, что один и тот же образ по-разному передается евангелистами. Например, св. Лука дважды в разных контекстах передает образ свечи, которую ставят в подсвечник, чтобы входящие видели свет (Лк. 8:16, 11:33), а св. Иоанн говорит о сокровенном смысле этого образа: «поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге сделаны» (Ин. 3:21), и о том, что Иисус есть тот свет, за Которым нужно ходить, чтобы иметь свет жизни (Ин. 8:12), покуда Он в мире (Ин. 9:5).
Но даже одинаковое количество переданных приточных образов не означает, что разные евангелисты делают в них одинаковые акценты. Образ «света мира» обсуждаемый выше, передается по одному разу у св. Матфея и св. Марка, но св. Матфей передает слова Иисуса так: «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:14-16). Св. Марк этот же образ передает с другим акцентом: «И сказал им: для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? Не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике? Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу. Если кто имеет уши слышать, да слышит» (Мк. 5:21-23). Акценты расставлены евангелистами настолько по-разному, что обсуждению всего лишь одного этого параллельного образа можно посвятить отдельную главу.
Подобную картину мы видим в отношении практически каждого образа Нагорной Проповеди, и далее — всех четырех Евангелий.
Часть 2: Образы Нагорной Проповеди помогают понять смысл Евангелий
Два графика этой работы иллюстрируют разницу в количестве передаваемых евангелистами образов Нагорной Проповеди и их распределение по главам Евангелий. Верхний график демонстрирует, что евангелисты передают разное количество образов одной и той же Проповеди. Наибольшее количество образов передается св. Матфеем, наименьшее — св. Марком и св. Иоанном. Этот график иллюстрирует, во-первых, разницу между синоптическими Евангелиями и Евангелием от Иоанна, во-вторых — разницу между самими синоптическими Евангелиями.
«Синоптическими» Евангелия от Матфея, Марка и Луки библеисты называют имея в виду изложение евангелистами учения и чудес Спасителя в общем обзоре, в сжатой форме, без подробной аргументации и без детальных теоретических рассуждений. Эти Евангелия более раскрывают учение об Иисусе Христе как о Сыне Человеческом, и они более доступны для понимания широкими массами, нежели таинственное Евангелие от Иоанна, раскрывающее учение об Иисусе Христе как о Сыне Божием [1, с. 22-23]. Распределение приточной образности Нагорной Проповеди у евангелистов-синоптиков подтверждает этот тезис: их гораздо больше у «синоптиков», чем в Евангелии от Иоанна. У «синоптиков» речи Иисуса в основном просты. Эти речи обращены к бедным и невежественным галилеянам. В них больше отсылок к предметам повседневного быта. Св. Иоанн же передает речи Христа, высказанные более таинственным, сложным языком, когда Он обращался, в основном, к искушенным в знании Моисеева закона иудеям или к доверенному и узкому кругу Своих учеников.
Таким образом, приточная образность имеется у всех евангелистов, но евангелисты уделяют ей разную роль и придают ей разный характер. Еп. Кассиан отмечал, что «Ударение на любви в нравственном учении Христовом... получало приложение и в жизни — в делах любви... Имея ударение практическое, [галилейское служение] сосредоточено на условиях стяжания Царства в исполнении закона любви... В отличие от галилейской проповеди, Иерусалимские беседы вращаются вокруг догматических тем... Четвертому Евангелию вообще свойственно догматическое ударение» [4, с. 17-20]. Иначе говоря, в Своих беседах с множеством народа Христос предпочитал говорить о нравственном пути спасения, а в Своих беседах со Своими учениками или с образованными евреями — о догматическом. Нравственная или догматическая тематика влияет на использование притч и приточной образности в синоптических Евангелиях и в Евангелии от Иоанна. Нравственная тематика эффективно передается с помощью образности, тогда как догмы чаще излагаются Иисусом прямым языком, как это например, происходит в беседе Иисуса с Никодимом (Ин. 3:1-21).
Синоптические Евангелия повествуют почти исключительно о деятельности Господа Иисуса Христа в Галилее. Синоптики рассказывают главным образом о чудесах, притчах и внешних событиях в жизни Господа. Св. Иоанн же в своем Евангелии повествует о деятельности Иисуса Христа в Иудее, он ведет рассуждение о глубочайшем смысле Его Жизни, приводит речи Господа о возвышенных предметах веры. У синоптиков беседы Иисуса популярны, образны. У Иоанна — они глубоки и таинственны. Обозревая жизнь и учение Иисуса Христа как бы с высоты птичьего полета (в отличие от «приземленных» синоптиков) Евангелие от Иоанна имеет своим символом орла.
Часть 3: Принципы изложения Учения Христа разнятся в Евангелиях
Приточная образность Нагорной Проповеди по-разному передается синоптиками. Два верхних графика наглядно это доказывают: различается не только количество передаваемых образов, но и распределение их по главам. Особенно очевиден в этом смысле контраст между Евангелиями от Матфея (где образность передана наиболее сжато в трех главах) и Евангелием от Луки (где та же образность распределена между 6-ой и 16-ой главами).
Причину такой разницы хорошо объясняет еп. Кассиан. Он пишет, что в Евангелии от Матфея учение Спасителя излагается систематически, а в Евангелии от Луки — хронологически (с некоторыми оговорками относительно самого начала и самого конца Евангелия от Луки) [5, с. 24]. Как хорошо известно, Евангелие от Матфея преимущественно было адресовано евреям, его символ — человек. Св. Матфей делает большое количество ссылок на Ветхий Завет, чтобы доказать евреям, что Иисус это Обещанный Мессия, и на Нем исполняются ветхозаветные пророчества. Для достижения этой цели св. Матфей выбирает такой подход к изложению учения Христа, при котором Его идеи служат отправными точками его Евангелия. Например, Нагорная Проповедь, вводящая учение Иисуса Христа почти в самом начале Нового Завета в пятой главе первого Евангелия, хронологически имела место в течение второго года общественного служения Иисуса Христа, уже после множества Его чудес и исцелений, а также проповедей в Галилее, Капернауме и Назарете, как это наглядно видно из хронологии арх. Аверкия [1, с. 826].
В отличие от систематического подхода к изложению Учения Спасителя св. Матфеем, св. Лука счел свои долгом для утверждения в вере всех христиан воспринять другой принцип для изложения учения и чудес Иисуса и написать хронологически выверенное повествование о жизни Господа Иисуса Христа со слов очевидцев. Его Евангелие, как отмечает еп. Кассиан, это «хронологически выверенная история спасения: от мира, от греха и от страдания». Поставленная св. Лукой цель «по тщательном исследовании всего сначала, по порядку» описать учение Христа (Лк. 1:3) могла быть достигнута «только в отношении временного выражения вечного. Хронологическая форма и ее ограничения отвечают содержанию» [5, с. 22]. Символ св. Луки и его Евангелия — телец, одно из самых понятных и привычных человеку животных; в том числе потому, что выбранный св. Лукой хронологический принцип описания служения Христа наиболее понятен для усвоения читателем.
Наконец, св. Марк ставил перед собой задачу, отличную от св. Матфея и св. Луки. Нагорная проповедь у него, как объясняющая превосходство новозаветного закона перед ветхозаветным, опускается почти полностью. В целом св. Марк излагает события в хронологическом порядке, но с большим количеством отступлений. В своем Евангелии св. Марк уделяет главное внимание сильному, яркому повествованию о чудесах Христовых, подчеркивая этим царское величие и всемогущество Господа Иисуса Христа, и поэтому символ этого Евангелия — лев. Чудеса — это удивительные дела Христовы, а значит многие Его речи опускаются, и с ними — Его притчи и образы. Поэтому их так немного в этом Евангелии (хотя они там присутствуют).
 |
| Финальные кадры "Соляриса" - хорошая иллюстрация к притче о возвращении блудного сына |
Заключение: Нагорная Проповедь как первый шаг к пониманию смысла Учения Христа
Эта работа посвящена изучению образности Нагорной Проповеди Спасителя. В начале исследования было дано определение «образности», как особому способу выражения Спасителем Своих мыслей в Нагорной Проповеди. Образы Нагорной Проповеди были перечтены, даны параллели у евангелистов. Была показана стилистическая близость образности и притч, а также их ситуативная разница, предложен промежуточный термин «приточная образность». На основании толкований отцов Церкви было выяснено, что притчу и образ разделяет наличие или отсутствие фарисеев среди слушающих проповеди Спасителя, а также, что образность служит стимулом для проявления слушателями своей веры в Иисуса Христа через вопросы и проявляемый другими способами интерес.
Перечтенные образы были сведены в таблицу, на основании которой были созданы два графика. Первый график иллюстрирует разное количество образов Нагорной Проповеди, передаваемое евангелистами. Второй график иллюстрирует распределение образов по главам в разных Евангелиях.
Построенная таблица и графики доказывают наличие существенной разницы в передачи евангелистами содержания Нагорной Проповеди. Эта разница обусловлена разными целями, которые ставили перед собой евангелисты, а также разными характеристиками Евангелий. Исследование коснулось разницы между синоптическими Евангелиями и Евангелием от Иоанна. Эта разница заключается в преимущественно нравственной тематике синоптических Евангелий и в догматической тематике Евангелия от Иоанна. Были также рассмотрены отличия синоптических Евангелий друг от друга. Исследование подтвердило мысль о том, что Евангелие от Матфея передает учение Спасителя систематически, тогда как Евангелие от Луки имеет более хронологическую специфику, а Евангелие от Марка особенно подчеркивает действия (чудеса) Иисуса. Все эти особенности обусловливают разницу в передаче евангелистами приточной образности Нагорной Проповеди.
Это исследование можно развить далее, проанализировав все речи Иисуса Христа на предмет передачи евангелистами как образности, так и собственно притч, и сведя эту информацию в графики. Тематически речи можно разделить на Нагорную Проповедь, Галилейское служение, служение на пути в Иерусалим и в самом Иерусалиме.
Список литературы
1. Аверкий (Таушев), архиеп., Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. - М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2010, 846 с.
2. The Explanation by Blessed Theophylact Archbishop of Ochrid and Bulgaria of the Holy Gospel according to St. Mattew. - House Springs, Missouri: Chrysostom Press, 1997, 260 p.
3. Иоанн Златоуст, Беседы на Евангелие от Матфея. - Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Zlatoust/tolk_51/44.
4. Кассиан (Безобразов), еп., Христос и первое христианское поколение. - Электронный ресурс на сайте Православной Свято-Троицкой Духовной Семинарии: Джорданвилль, штат Нью-Йорк, 250 стр.
5. Кассиан (Безобразов), еп., Евангелисты как историки / Да приидет Царствие Твое (сборник статей). - Свято-Сергиевский Православный Богословский Институт в Париже: Париж, стр. 9-30.
