| "Возвращение блудного сына", Рембрандт | 
1.
Нет дома подобного этому дому! 
В нем книги и ладан, цветы и молитвы! 
Но, видишь, отец, я томлюсь по иному, 
Пусть в мире есть слезы, но в мире есть битвы. 
На то ли, отец, я родился и вырос, 
Красивый, могучий и полный здоровья, 
Чтоб счастье побед заменил мне твой клирос 
И гул изумленной толпы — славословья. 
Я больше не мальчик, не верю обманам, 
Надменность и кротость — два взмаха кадила, 
И Петр не унизится пред Иоанном, 
И лев перед агнцем, как в сне Даниила. 
Позволь, да твое приумножу богатство, 
Ты плачешь над грешным, а я негодую, 
Мечом укреплю я свободу и братство, 
Свирепых огнем научу поцелую. 
Весь мир для меня открывается внове, 
И я буду князем во имя Господне… 
О счастье! О пенье бунтующей крови! 
Отец, отпусти меня… завтра… сегодня!.. 
2. 
Как розов за портиком край небосклона! 
Как веселы в пламенном Тибре галеры! 
Пускай приведут мне танцовщиц Сидона 
И Тира, и Смирны… во имя Венеры. 
Цветов и вина, дорогих благовоний… 
Я праздную день мой в веселой столице! 
Но где же друзья мои, Цинна, Петроний?.. 
А вот они, вот они, salve amice. 
Идите скорей, ваше ложе готово, 
И розы прекрасны, как женские щеки; 
Вы помните верно отцовское слово, 
Я послан сюда был исправить пороки… 
Но в мире, которым владеет превратность, 
Постигнув философов римских науку, 
Я вижу один лишь порок — неопрятность, 
Одну добродетель — изящную скуку. 
Петроний, ты морщишься? Будь я повешен, 
Коль ты недоволен моим сиракузским! 
Ты, Цинна, смеешься? Не правда ль, потешен 
Тот раб косоглазый и с черепом узким? 
| "Блудный сын", И. Босх | 
3. 
Я падаль сволок к тростникам отдаленным 
И пойло для мулов поставил в их стойла; 
Хозяин, я голоден, будь благосклонным, 
Позволь, мне так хочется этого пойла. 
За ригой есть куча лежалого сена, 
Быки не едят его, лошади тоже: 
Хозяин, твои я целую колена, 
Позволь из него приготовить мне ложе. 
Усталость — работнику помощь плохая, 
И слепнут глаза от соленого пота, 
О, день, только день провести, отдыхая… 
Хозяин, не бей! Укажи, где работа. 
Ах, в рощах отца моего апельсины, 
Как красное золото, полднем бездонным, 
Их рвут, их бросают в большие корзины 
Красивые девушки с пеньем влюбленным. 
И с думой о сыне там бодрствует ночи 
Старик величавый с седой бородою, 
Он грустен… пойду и скажу ему: 
«Отче,
Я грешен пред Господом и пред тобою». 
4. 
И в горечи сердце находит усладу: 
Вот сад, но к нему подойти я не смею, 
Я помню… мне было три года… по саду 
Я взапуски бегал с лисицей моею. 
Я вырос! Мой опыт мне дорого стоит, 
Томили предчувствия, грызла потеря… 
Но целое море печали не смоет 
Из памяти этого первого зверя. 
За садом возносятся гордые своды, 
Вот дом — это дедов моих пепелище, 
Он, кажется, вырос за долгие годы, 
Пока я блуждал, то распутник, то нищий. 
Там празднество: звонко грохочет посуда, 
Дымятся тельцы и румянится тесто, 
Сестра моя вышла, с ней девушка-чудо, 
Вся в белом и с розами, словно невеста. 
За ними отец… Что скажу, что отвечу, 
Иль снова блуждать мне без мысли и цели? 
Узнал… догадался… идет мне навстречу… 
И праздник, и эта невеста… не мне ли?!
1911
