 |
| Г.Доре "Царь Соломон" |
Эта статья посвящена изучению ветхозаветной поэзии на примере учительных книг, как образцов этого литературного жанра. К учительным относятся пять канонических книг Ветхого Завета («Книга Иова», «Псалтирь», «Книга Притчей Соломоновых», «Книга Екклесиаста, или Проповедника» и «Книга Песни Песней Соломона»), а также две неканонические («Книга премудрости Соломоновой» и «Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова»). Учительными они называются поскольку содержат в себе учение ветхозаветной Церкви о религиозном благочестии и целомудрии, и лишь в малой степени — догматические истины.
Учительные книги изложены, в основном, специфическим языком, который характеризуется особой художественной выразительностью. Этот язык принято называть поэтическим, хотя древнееврейская поэзия в корне отличается от классической греко-римской поэзии в том, что она не имеет ритма внутри строф и рифмы между соседствующими строфами. Особенности ветхозаветной поэтики изучали архиепископ Феофан Прокопович, проф. Киевской Духовной Семинарии А.А.Олесницкий, православный библеист проф. А.П.Лопухин, автор учебных православных изданий Д.Афанасьев и другие.
В этой работе на примере учительных книг будут исследованы литературные приемы ветхозаветной поэтики синтаксического характера (поэтический параллелизм и инверсия) и семантического характера (тропы, риторические вопросы, поэтический язык), различные литературные формы ветхозаветной поэзии (акростих, песни, поэмы, плачи, а также притчи, премудрости, проповеди), будут приведены примеры из всех учительных книг. Будут сделаны выводы об использовании различных литературных приемов и форм в ветхозаветных текстах для создания в них эффекта поэтического изящества, возвышенности стиля, яркой образности; будут предложены направления для дальнейшего исследования особенностей ветхозаветной поэтики.
Глава 1: Литературные приемы синтаксического характера
Поэтичность ветхозаветных текстов проявляется как субъективно (через эстетически-художественное восприятие текста учительных книг), так и объективно (через названия и предписания текстов). Так, название «Книга Песни Песней Соломона» говорит о том, что в ней присутствует песня, а значит и поэзия, притом в своем самом высшем выражении ("Песнь Песней"). Предписания некоторых псалмов из Псалтыря говорят о том, что эти тексты необходимо петь, а петь текст невозможно без поэзии: «Начальнику хора» (Пс. 45, 46 и т. д.), «На восьмиструнном» (пс. 11), «На Гефском орудии» (пс. 8, где «орудие» - музыкальный инструмент), «Плачевная песнь» (пс. 7) и т.д.
С субъективной точки зрения можно отметить, что многим ветхозаветным текстам свойственны изящество, певучесть, образность, поэтическая возвышенность. Эта особенность сохраняются и чувствуются в ветхозаветных учительных текстах даже после их перевода с древних языков. Однако, на первый взгляд в них нет привычной рифмы или размера, которые пришли в русскую поэтическую литературу из классической греко-римской литературной традиции. В этом смысле древнееврейская и греко-римская поэтические традиции очень сильно отличаются. Классическую поэзию греко-римского типа можно сравнить с ветхозаветной так же, как можно сравнить классический бальный танец с его весьма четкими и определенными движениями, с более свободными движениями, которые менее поддаются классическим правилам, но которые несомненно являются чем-то более возвышенным и красивым, нежели обыкновенные движения человеческого тела. То же самое можно сказать о пении, которое может быть строгим по форме, но может быть и более свободным. Каким бы оно ни было, пение в любой его форме сразу можно отличить на слух от обыденной речи. Так несомненно ощущается и ветхозаветная поэзия. Литературные приемы ее создания могут показаться неуловимыми, однако они существуют и их можно определить доступным языком. Эти приемы можно разделить на приемы синтаксического характера и приемы семантического характера.
Литературные приемы ветхозаветной поэзии синтаксического характера вводятся через особый синтаксис ветхозаветного поэтического текста, то есть через расположение и взаимодействие различных частей речи в используемых предложениях. Семантические приемы вводятся смыслом используемых в тексте слов. В первой главе работы на примере учительных книг будут рассмотрены такие синтаксические литературные приемы ветхозаветной поэзии, как синтаксический параллелизм и синтаксическая инверсия. Исследован будет Российский Синодальный перевод учительных книг.
 |
| Г.Доре "Многострадальный Иов" |
Литературные приемы ветхозаветной древнееврейской поэзии действительно существуют, но они в корне отличаются от правил греко-римской поэзии (наличие ритма и рифмы), описанных в применении к русскому языку еще М.В. Ломоносовым. Поэтому проблему у исследователей вызывала попытка свести ветхозаветную поэзию к каким-либо привычным литературным нормам, описать т. н. «библейский метр».
Прекрасно охарактеризовал безрезультатность этих попыток профессор Киевской Духовной Академии А.А. Олесницкий в своем цикле статей «Рифм и метр ветхозаветной поэзии». Он писал, что «длинный ряд неудачных попыток к открытию библейского метра, естественно, породил наконец сомнения в возможности найти его и остановил исследования многих экзегетов в этом направлении... Библейская поэзия действительно имела определенную метрику, так как она требуется музыкой [которая упоминается, например, в предписаниях к некоторым псалмам], но что правила этой метрики отличались от греческих и римских и теперь совершенно потеряны». С другой стороны, Олесницкий отмечает что и встречные попытки отвергнуть присутствие какого-либо равномерного метра в Библии считаются одинаково безосновательными и несостоятельными. Характеризуя трудности в описании «библейского метра» с точки зрения греко-римской литературной традиции, Олесницкий все же отмечал типичный прием ветхозаветной поэзии: поэтический параллелизм (1, стр. 278-279).
На основании многих научных исследований поэтического параллелизма в текстах учительных книг Ветхого Завета автор православных учебных пособий Д. Афанасьев отмечал, что «[е]врейский параллелизм стихосложения состоит в том, что мысль поэта достигает своего полного выражения не в одном предложении и не в одном периоде, или непрерывном ряде грамматически связанных слов, а в нескольких предложениях, которые, как равномерные части одного стиха, отличаются друг от друга лишь повышением или понижением речи в выражении одной мысли». Д. Афанасьев добавлял, что еврейский «параллелизм членов бывает трех родов: синонимический, антитетический и синтетический» (2, стр. 6). Даже через Синодальный перевод нам доступен сегодня смысл поэтических образов, их синтаксическое строение. Таким образом поэтический древнееврейский параллелизм вполне можно изучать современными средствами. Рассмотрим виды параллелизма, перечисленные Д. Афанасьевым, через призму современной лингвистики.
Синонимический параллелизм проявляется в использовании повторяющихся синонимичных (т. е. похожих, однородных по содержанию) элементов письменной речи для создания единого поэтического образа. На практике это выражается высокой концентрацией сложных предложений с разветвленным синтаксисом, для которого характерно обилие однородных членов разных видов. Например, в первой строфе первого псалма синонимический параллелизм проявляется в однородном повторении отрицательных сравнений: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей» (Пс. 1:1). Здесь имеются однородные члены, выраженные глаголами «не ходит», «не стоит», «не сидит». Они «синонимически» иллюстрируют характеристики «блаженного мужа», одновременно придавая предложению поэтическую певучесть. Параллельное использование союза «и» усиливает эту певучесть, придает этому предложению некоторую возвышенность по сравнению с обыкновенной речью.
Строфы 7-11 девятого псалма содержат «синонимический» параллелизм: «Но Господь пребывает вовек; Он приготовил для суда престол Свой. И Он будет судить вселенную по правде, совершит суд над народами по правоте. И будет Господь прибежищем угнетенному, прибежищем во времена скорби; И будут уповать на Тебя знающие имя Твое, потому что Ты не оставляешь ищущих Тебя, Господи». (Пс. 9:7-11). «Синонимический» параллелизм здесь выражается в нескольких «синонимичных» по смыслу составных предложениях («Но Господь пребывает вовек; Он приготовил для суда престол Свой. И Он будет судить вселенную по правде, совершит суд над народами по правоте...»), а также с помощью однородных членов внутри отдельных предложений («прибежищем угнетенному, прибежищем во времена скорби») и повтором союза «и».
«Антитетический» параллелизм проявляется в использовании синтаксически однородных, но противоположных по содержанию элементов речи для создания единого поэтического образа. «Антитетический» параллелизм имеется в следующем отрывке из Книги Иова: «Редеет облако и уходит; так нисшедший в преисподнюю не выйдет. Не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его» (Иов. 7:9-10). Противопоставление «преисподней» с домом и родным местом хорошо передает исчезновение «нисшедшего» в нее для скромных радостей земной жизни. Синтаксическая «параллельность» выражается однородными членами «редеет», «уходит», а также «не выйдет», «не возвратится», «не будет уже знать». Другой пример антитетического параллелизма из той же Книги: «Видишь, Бог не отвергает непорочного и не поддерживает руки злодеев. Он еще наполнит смехом уста твои и губы твои радостным восклицанием. Ненавидящие тебя облекутся в стыд, и шатра нечестивых не станет» (Иов. 8:20-22). Бог «не отвергает» непорочного и «не поддерживает» злодеев (антитеза); Бог «наполнит смехом уста» Иова, а «ненавидящие облекутся во стыд», и т.д.
Другая строфа из Книги Иова содержит пример «синтетического» параллелизма, то есть такого повторения элементов речи, которое включает в себя как однородные сравнения, так и однородные противопоставления для создания единого образа: «К страждущему должно быть сожаление от друга его, если только не оставил он страха к Вседержителю. Но братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи» (Иов. 6:14-15). Антитеза хорошо передает смысл упрека Иова своим друзьям: друзья должны поддерживать страдающего, вместо того, чтобы упрекать его. «Синонимические» однородные члены вводят яркие сравнения «неверных братьев»: «как поток, как быстро текущие ручьи».
Часть 2: Поэтическая инверсия
Распространенным ветхозаветным литературным приемом синтаксического характера (то есть, вводимого особым расположением и взаимодействием членов предложения) является синтаксическая инверсия. Синтаксическая инверсия это изменение прямого порядка слов для достижения желаемого эстетически-художественного воздействия текста на читателя. Инверсии бывают элементарные и усложненные. Ветхозаветные учительные книги содержат множество примеров разных видов инверсий.
Примеры синтаксических инверсий имеются в каждой учительной книге. Так например, развернутую инверсию можно найти в Книге Премудрости Соломона: «Любите справедливость, судьи земли, право мыслите о Господе, и в простоте сердца ищите Его» (Прем. 1:1). Прямой порядок слов, при котором сначала вводится главный член предложения подлежащее, затем сказуемое, затем второстепенные члены предложения, был бы таков: «Судьи земли, любите справедливость, мыслите о Господе право, ищите Его в простоте сердца», однако такой порядок слов бы звучал гораздо более обыденно и не был бы столь стилистически выделенным (однако имеющийся в этом предложении синонимический параллелизм все-таки придает ему некоторую поэтическую возвышенность).
Ветхозаветные авторы активно использовали литературные приемы синтаксического характера, описанные выше. С их помощью они придавали своим текстам поэтическую изящность и возвышенность. Не менее важными для создания поэтичности ветхозаветного языка были семантические приемы, то есть такие литературные приемы, которые вводятся смыслом используемых в тексте слов (в отличие от расположения и взаимодействия слов в предложениях текста, то есть синтаксиса). О семантических литературных приемах ветхозаветной поэзии речь пойдет в следующей части.
 |
| Юлиус Шнорр фон Карольсфельд "Песнь Песней" |
Часть 1: Тропы ветхозаветной поэзии
Синтаксический параллелизм и синтаксическая инверсия придают ветхозаветным текстам стилистическую возвышенность, выразительность, изящность. Помимо поэтичного звучания ветхозаветной поэзии свойственна и яркая смысловая образность. Яркую образность ветхозаветной поэзии создают многочисленные литературные тропы (фигуры речи), с помощью которых ветхозаветные авторы вводили переносные значения в свои тексты. Переносные значения соотносят предмет или человека с несвойственным ему значением на основе некоего общего признака. Так привычный образ вводится в текст с новой, порой весьма неожиданной стороны, тексту придается свежий, запоминающийся смысл. Образная яркость повышает художественную выразительность текста, «напечатлевает» его в сознании читателя.
Особенно образностью насыщенна «Книга Песни Песней Соломона». Вот, например, описание возлюбленного из пятой главы: «-Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других: голова его — чистое золото, кудри его волнистые, черные, как ворон; глаза его — как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве; щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его — лилии, источают текучую мирру; руки его — золотые кругляки, усаженные топазами; живот его — как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами; голени его — мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях; вид его подобен Ливану, величествен, как кедры; уста его — сладость, и весь он — любезность» (Песн. 5:10-16).
В этом отрывке сконцентрированы многие наиболее часто используемые фигуры речи учительных книг. Здесь имеется метафорический эпитет (возлюбленный «бел»), гипербола («лучше десяти тысяч других»), многочисленные сравнения («голова его — чистое золото», «глаза его — как голуби», и т. д.), метафоры («губы... источают текучую мирру», то есть «его речи очень приятны»). Соседняя строфа содержит метафору и метонимию («Пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих» (Песн. 4:9), где слово «пленила» используется в переносном значении, а метонимия «сердце» заменяет «меня» по принципу «часть - целое»), и т. д.
Часть 2: Риторические вопросы
Риторические вопросы это утверждения, высказанные в вопросительной форме, они не требуют ответа в силу очевидности послания. Такие вопросы используются для придания ветхозаветным текстам стилистической значимости, образности и выразительность, для изменения их эмоциональной окраски, таким образом усиливая их поэтичность. Они также эмоционально вовлекают читателя больше, чем утверждения. Риторические вопросы играет важную роль в создании поэтики ветхозаветных текстов.
В Песни Песней имеется много риторических вопросов: «Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их?» (Песн. 5:3). Очень богат на риторические вопросы текст Книги Иова: «Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? Зачем приняли меня колени? зачем было мне сосать сосцы?» (Иов. 3:12-13). Речи героев Книги Иова в большой части состоят из риторических вопросов.
Часть 3: Поэтический язык
Ветхозаветные поэтические тексты насыщенны словами, которые в толковых словарях стилистически маркированы как «поэтические», то есть, проникнутые поэзией, возвышенные.
Вот, например, предложение из Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова: «Сын мой! не отказывай в пропитании нищему и не утомляй ожиданием очей нуждающихся; не опечаль души алчущей и не огорчай человека в его скудости» (Сир. 4:1-2). В этом отрывке содержатся следующие поэтические слова «очей», «алчущей», «скудости», «уста», «страждущий», «Вседержитель», «уповать», и т.д.
Большое количество поэтических слов в ветхозаветных текстах способствует созданию возвышенного поэтического стиля этих текстов.
 |
| Юлиус Шнорр фон Карольсфельд "Псалмопевец Давид" |
Часть 1: Акростих
В отличие от неуловимого «библейского метра» ветхозаветный акростих имеет весьма определенную форму. Православный «Богословско-литургический словарь» определяет «акростих» как слово греческого происхождения, имеющее следующие русские переводы: «краегранесие» или «краестрочие». Иными словами акростих это поэтическое произведение, у которого начальные буквы каждой строки (или каждого слова) составляют осмысленную фразу или слово (3). Акростих часто встречается в псалмах, с его использованием были написаны такие псалмы как 9, 24, 33, 36, 110, 111, 118, 144, «Гимн добродетельной жене» (Прит. 31:10-31), практически полностью в виде акростиха написана «Книга Плач Иеремии». Наиболее распространенной формой ветхозаветного акростиха является «алфавитная», то есть такая организация ветхозаветного текста, при которой первые буквы каждой строфы (или через строфу) образовывали древний алфавит.
Однако чтобы исследователь мог в полной мере оценить эту поэтическую технику, ему необходимо изучать библейский текст в оригинале, то есть на древних языках. В силу лексических и композиционных особенностей перевод на русский язык акростиха в порядке расположения начальных букв с сохранением точного смысла практически невозможен. Некоторые авторы пытались соблюсти эту технику при переводе, но в таких случаях неизбежно страдало содержание библейского текста, что для верующего человека неприемлемо, поскольку разрушает целостность святого и боговдохновеного текста. Более того, автор искаженного смысла сурово карается Богом (Откр. 22:18-19). Акростихом можно наслаждаться только в оригинале!
Часть 2: Песни, поэмы, плачи
По форме выражения ветхозаветную поэзию можно разделить на песни, поэмы и плачи. Часто форма ветхозаветного поэтического произведения закреплена в названии произведения, например «Песнь Песней Соломона», «Плач Иеремии», или в предписании к произведению («Плачевная песнь, которую Давид воспел Господу по делу Хуса, из племени Вениаминова» (Пс. 7:1).
Песнь и поэма условно различаются по объему, где песнь — более короткое и простое поэтическое произведение, а поэма — более длинное и сложное, хотя это деление часто не имеет четких границ. Плач это вид песни, в котором преобладает скорбь.
Д. Афанасьев писал о ветхозаветной песни так: «Песнью называется такой вид поэтических священных произведений, в которых образно выражается внутреннее религиозное чувство и религиозные думы поэта, вызванные созерцанием явлений внешней природы и особенно явлений нравственного мира; обыкновенная форма песни — краткое стихотворение. Такое стихотворение, назначенное для церковнобогослужебного употребления, обыкновенно выполнялось у евреев пением с аккомпанементом музыкального инструмента... таковы — псалмы Давида и др. писателей в Псалтири. Этот вид поэзии можно назвать священною лирикой» (2, стр. 4).
В отличие от песни, поэмой можно условно назвать «Книгу Иова», которая имеет сложную композицию, включающую в себя прозаическую завязку и развязку, а также поэтический композиционный центр. Взятые вместе эти композиционные части составляют гармоничное произведение, где каждая часть подчеркивает его общее послание. Афанасьев назвал «Книгу Иова» «высоко-торжественной исторической поэмой» (2, стр. 5).
Православная Энциклопедия сообщает, что плачевные песни (плачи) развились в Древнем Израиле из торжественного плача по умершим. В таких произведениях преобладает скорбь, но она не становится отчаянием, библейский плач всегда имеет надежду на восстановление. Характерной особенностью ветхозаветного плача является смешение элементов жанров индивидуального и коллективного плачей. Индивидуальный плач является наиболее распространенным жанром в Псалтири. Он выражается в просьбах о помощи в болезни или опасности. Коллективными плачами являются псалмы 43, 73, 78, и т.д. (4).
Часть 3: Притчи, премудрости, проповеди
Такие названия учительных книг, как «Книга Притчей Соломоновых», «Книга Екклесиаста, или Проповедника» «Книга Премудрости Соломона» и «Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова» закрепляют использование ветхозаветными авторами особых литературно-поэтических форм в своих произведениях: притчи, проповеди, премудрости. Основное сходство этих литературных форм заключается в краткости, меткости, яркой а иногда и парадоксальной образности выражения мысли. Высказываемое в подобном изречении сообщение и его контекст предельно сконцентрированы, фоновые пояснения не нужны. Мысль таким образом высказывается на века. Ветхозаветные поучения оформлялись так потому, что высказываемые ими боговдохновенные мысли не просто мудры, они являются истиной, т.е. доступной человеческому разуму частью нескончаемой премудрости Божией. Афористическое высказывание — лучшая для них литературная форма: «Страх Божий – это школа премудрости» (Притч. 15, 33), «Суета сует – все суета!» (Еккл. 1:2), «Много хлеба бывает и на ниве бедных; но некоторые гибнут от беспорядка» (Прит. 13:24), «Не удерживай слова, когда оно может помочь: ибо в слове познается мудрость и в речи языка — знание» (Сир. 4:27-28), «Множество мудрых — спасение миру, и царь разумный — благосостояние народа» (Прем. 6:26), и т. д.
Архиепископ Аверкий (Таушев) отмечал, что притчи Соломона необходимо отличать от евангельских притч, поскольку притчи Соломона это «паримиа», то есть краткое изречение, выражающее правило жизни, а евангельская притча – это «параволи», т.е. более развернутый рассказ, имеющий прикровенный смысл, и в образах, взятых из повседневного быта людей, выражающий высшие духовные истины (5). Глубоко охарактеризовал притчи Соломона писатель и православный богослов проф. А.П. Лопухин: притчи Соломона это «в большинстве случаев отрывочные, афористические, иногда же связные, в последовательном порядке (обнимающем целые отделы) изложенные изречения, в которых предлагаются то умозрительные истины – главным образом религиозного свойства напр. о Боге, Его свойствах, Его мироуправлении, о Божественной (Ипостасной) Премудрости и проч., то – чаще всего – разнообразные правила практической мудрости, благоразумия и благоповедения в жизни религиозно-нравственной, общественной, семейной, трудовой, хозяйственной и т. д., то – иногда – опытные наблюдения над ходом жизни, дел и судеб человека и мира; словом «притчи» обнимают или захватывают всю совокупность вопросов знания и жизни представлявшихся наблюдению и размышлению древнего еврея – теократа, в своем духовном складе определявшегося законом Моисеевым и своеобразным характером древнееврейской ветхозаветной истории» (6).
Как видно из характеристики Лопухина, по своей форме притчи Соломона афористичны. На этом основании они могут быть рассмотрены вместе с премудростями и проповедями. Афористичную краткость и яркость, свойственную этим литературным формам, можно назвать особым видом стихотворения в прозе.
Выводы
По результатам проведенного выше исследования можно сделать следующие выводы. Многие ветхозаветные тексты характеризуются особым поэтическим языком, который отличается от классической греко-римской поэтической традиции. В нем нет ритма или рифмы. Поэтичность ветхозаветных текстов проявляется как субъективно (через эстетически-художественное восприятие ветхозаветного текста), так и объективно (через названия и предписания ветхозаветных текстов). Что касается субъективного восприятия, то поэтика ветхозаветных текстов создается с помощью литературных приемов синтаксического и семантического характера. Литературные приемы ветхозаветной поэзии синтаксического характера вводятся через особый синтаксис ветхозаветного поэтического текста, то есть через расположение и взаимодействие различных частей речи в используемых предложениях. Семантические приемы вводятся смыслом используемых в тексте слов. Литературными приемами синтаксического характера являются синтаксический параллелизм и синтаксическая инверсия. Литературными приемами семантического характера являются тропы (сравнения, метафоры, метонимии, гиперболы, эпитеты и т.д.), риторические вопросы, поэтический язык. Особой литературной формой ветхозаветной поэзии является акростих, доступный для исследования только на оригинальном языке ветхозаветных произведений. Ветхозаветная поэзия по форме делится на песни, поэмы и плачи, хотя деление на песни и поэмы весьма условное. Особой формой ветхозаветной поэзии являются притчи, премудрости, проповеди. Евангельские притчи отличаются от учительных своей развернутостью. Ветхозаветные притчи, премудрости и проповеди объединяются краткостью, меткостью, концентрацией послания, отсутствием фоновых пояснений. Направлениями для дальнейшего исследования особенностей ветхозаветной поэтики могут быть исследования поэтики пророческих, исторических книг Ветхого Завета, Пятикнижия Моисеева, их сходств и различий, используемых литературных приемов и форм. Что касается непосредственно самих приемов и форм ветхозаветной поэтики, то здесь можно детальнее изучить и каталогизировать используемые тропы, подвергнуть язык поэтических произведений компьютерному анализу на предмет выявления степени концентрации в нем поэтических слов, взаимосвязей их смысловых полей, и т.д.
Список литературы
1. Олесницкий А.А., Рифм и метр ветхозаветной поэзии. Эл. вариант: М.: Изд-во КБ МДА и Фонда «Серафим», 2005: https://azbyka.ru/otechnik/Akim_Olesnickij/rifm-i-metr-vethozavetnoj-poezii/
2. Афанасьев, Д., Руководство к изучению Священного Писания Ветхого Завета. Часть 3: Учительные книги. - Типография прп. Иова Почаевского: Holy Trinity Monastery, Jordanville, New York, 1975, 319 стр.
3. «Богословско-литургический словарь»: «Акростих». – Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Pravoslavnoe_Bogosluzhenie/bogoslovsko-liturgicheskij-slovar/26
4. «Православная энциклопедия»: «Иеремии плач». – Электронный ресурс: http://www.pravenc.ru/text/293616.html
5. Арх. Аверкий (Таушев), «Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие». – Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Averkij_Taushev/rukovodstvo-k-izucheniyu-svjashennogo-pisanija-novogo-zaveta-chetveroevangelie/
6. Проф. А.П. Лопухин, «Толковая Библия. Толкование на книгу притчей Соломоновых». – Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/tolkovaja_biblija_23/
