 |
| Над свободным Новгородом нависла мрачная тень Москвы... |
Введение: о «российской матрице»
Сборник Бориса Акунина «Вдовий плат» является художественным дополнением третьего тома акунинской версии истории российского государства с подзаголовком «От Ивана Третьего до Бориса Годунова. Между Азией и Европой». Именно в те времена, по мнению Акунина, зародилось российское государство в том виде, в котором оно существует сейчас. Выражаясь словами Д.Быкова, именно в те времена зародилась пресловутая «российская матрица», тот злополучный круг, с которого Россия не может сойти и поныне. Об этом же размышлял сам Акунин в своем блоге: когда он писал историю тех времен, он как будто рассматривал ребенка, вроде еще маленького, а глазки и носик уже угадываются. В третьей части своего историко-художественного проекта Акунин пытается объяснить, что это за «глазки» и «носик» такой, понять, чье это наследие, и что оно из себя представляет.
Две повести из сборника «Вдовий плат» и «Знак Каина» художественно иллюстрируют «российскую матрицу», то есть несущие опоры российской государственности, которые удерживают ее вот уже пять веков в неизменном виде и за это время проявили себя во всем своем отрицательном виде. Это опоры именно государственности, а не национального характера. В этом смысле нужно понимать труд Акунина, хотя худшие стороны российского национального характера (русские «демоны») вполне дополняют и поддерживают худшие проявления российской государственности (русских «бесов»), о чем речь пойдет ниже.
«Вдовий плат»: у процветания женское лицо
Некоторым клише в повестях все же нашлось место, особенно женскому образу. Он в первую очередь проявляется в образе главной героини повести «Вдовий плат» Настасьи Григориевой, неслучайно прозванной окружающими ее «Каменной». Это прозвище относится как к силе ее характера, так и к ее внешнему облику: высокая, дородная, статная, не «женка», а «женища», как о ней говорится в повести. Строя этот образ Акунин взял за основу знаменитые со школьной скамьи строки Некрасова о русской женщине, которая «коня на скаку остановит», и «в горящую избу войдет». На протяжение повести Настасье Григориевой приходится делать и первое и второе. Верный своему постмодернистскому подходу к классике Акунин дополнил этот стереотипный образ весьма своеобразными чертами. Настасья Григориева очень умна, смела и жестока. Она может хладнокровно манипулировать людьми, заказывать убийство и даже сама убивать врагов. Этот «дополненный» классический образ вполне может стать в один ряд с другими «постмодернистскими» женскими образами Акунина, которые я подробно обсуждал в статье «Борис Акунин и его женщины» здесь
http://pomyslivden.blogspot.ca/2011/11/blog-post.html.
Сюжет повести «Вдовий плат» построен вокруг противостояния демократического «Господина Великого Новгорода» с его вече, и авторитарной Москвы, где единовластвовал тогда еще князь Иван Третий. Важную роль в развитии этого противостояния играют три «великие женки», руководящие Великим Новгородом: Настасья Григориева «Каменная», Марфа Борецкая «Железная», и Евфимия Горшенина «Шелковая». Между ними происходит жесткая политическая борьба за выбор дальнейшего стратегического пути Новгорода: с Москвой («Каменная»), против Москвы отдельно («Железная»), или против Москвы с поляками и франками («Шелковая»). Кульминацией этой борьбы являются легендарные новгородские вечевые выборы, которым предшествуют коварные интриги, заплетенные Акуниным воистину в византийский узел. Прилагательное «византийский» имеет двойной смысл в отношении Настасьи Григориевой: оно не только характеризует сложность и хитрость ее интриг, но и описывает ее генетическое наследие. Во лбу у нее имеется родимое пятно, доставшееся ей в наследие от византийского шпиона Дамианоса, героя первой повести цикла «Огненный перст». Она его скрывает своим «вдовьим платом», и это обстоятельство играет важную роль при ее встрече с Иваном Третьим (постараюсь обходиться без «спойлеров»).
Политическая борьба Настасьи Григориевой — это отдельная история, напоминающая политическую борьбу современности. Вообще, в повести четко отслеживается конек Акунина, который можно назвать «детальным описанием технологий», причем технологии имеются в виду как «технические», так и «политические». В повести «Вдовий плат» это технологии политических выборов и воздействия на мнения людей. Опуская примеры и детали, чтобы не испортить удовольствие от чтения, отмечу однако, что как обычно верный себе Акунин демонстрирует нам поразительную схожесть политических технологий прошлого и настоящего, заставляя читателя с одной стороны, усмехнуться, узнавая до боли знакомые примеры, а с другой стороны запомнить их, чтобы в будущем не ловиться на хитрости манипуляторов человеческим мнением.
В этой части статьи мне хотелось бы подробно обсудить те самые «глазки»и «носик», о которых упоминалось ранее. По ходу повести Настасья Григориева предлагает Ивану Третьему политическую сделку с целью сохранения новгородской «курицы, которая несет золотые яйца». В Новгороде устанавливается московская власть, но он продолжает пользоваться значительными свободами, так сказать, остается «Господином Великим Новгородом». Это сделка типа «win-win», то есть такой беспроигрышный компромисс, который удовлетворяет интересам всех участвующих в ней сторон. Казалось бы подобного рода решение должно быть удовлетворительным для ее участников, но только не в случае, когда одним из них является российской диктатор. Иван Третий готов прирезать эту самую «золотоносную курицу», только бы искоренить новгородское свободомыслие, «дурное семя», которое он считает главной угрозой своей власти. Благополучие подданных — это не его движущая сила. Единственное, что имеет для него интерес — это абсолютная и никем не оспариваемая власть.
Величие Новгорода закончилось его полным разорением российским войском через несколько лет после разговора с Настасьей. «Золотоносная курица» была совершенно сознательно и максимально жестоко прирезана — в устрашение всем остальным подданным, помышляющим о свободомыслии. Ничего, что народу от этого плохо, и доходов не так много, как могло быть, зато это хорошо для власти Ивана Третьего, а его волнует только это. Ту же самую картину мы видим и сегодня. Самых «знаковых» российских вождей интересует только полная и абсолютная власть, которая добывается тотальным устрашением и промыванием мозгов подданных. Благополучие страны для них — вещь второстепенная и малозначимая. Любая сделка, в которой они участвует, приводит только к «нулевому» общему результату, то есть при их выигрыше все остальные участники проигрывают. В результате прогресса не происходит и страна продолжает кружиться в заколдованном круге «заморозок» - «оттепель» - «бунт» - «заморозок» и т. д. Российские правители готовы воспринимать от Запада только «гаджеты», подчеркивая свою статусность, но никак не подход к управлению государством.
Новгородская политическая жизнь кстати не похожа на утопию. Здесь тоже имеется насилие и промывание мозгов, но масштаб их, особенно насилия, гораздо меньше. Зато гораздо более отчетлив растущий уровень жизни и благосостояния народа, его повышенная самооценка, более свободное и быстрое развитие политических и других технологий. В Новгороде обогащаются не только Каменная, Железная и Шелковая. Всем здесь жизнь относительно свободная и сытная, соответственно и «рожи у всех наглые», - как неодобрительно оценивает новгородцев царь, приезжающий туда с визитом. Процветающий Новгород просто внешне более приятен глазу, чем депрессивная Москва с ее неприятно подобострастным народом — как о том размышляет в начале повести новгородский лазутчик. И неслучайно, ведь в Новгороде, которым руководят три «женищи», от «общественного договора» выигрывают все, а в Москве — только альфа-самец царь.
 |
| Москва идет, хоронись! |
«Знак Каина»: ад в голове Ивана Грозного
Поскольку вся власть на Москве принадлежит царю, московская жизнь целиком и полностью зависит от него, почти в прямом смысле. Сфокусированная в одном человеке, она начинает отражать любое его настроение и даже перепады физического самочувствия. В таких условиях общественная жизнь «по-московски» напоминает игру в рулетку: попала абсолютная власть в руки к более-менее адекватному правителю, подданным живется более-менее хорошо. Попади она в руки к дурному или больному человеку, всем будет плохо, в зависимости от того насколько он испорчен морально или болен физически. Вторая повесть сборника описывает «худший сценарий», когда у правителя серьезные проблемы в обоих смыслах. Она ведется от лица Ивана Грозного, когда он уже установил абсолютную власть, ввел опричнину. Благодаря тому, что Грозный является рассказчиком этой повести, читатель может взглянуть внутрь головы, которая руководила Россией в эти страшные для нее годы.
Творился в этой голове кромешный ад. Разбитый маниями, страхами, садистской жестокостью, какой-то ненормальной детской сентиментальностью, извращенной религиозной фанатичностью, верой в свое мессианское значение для России, а также немалыми физическими проблемами (бессонницей, несварением желудка, запорами, эпилепсией) нестарый еще по современным меркам Иван Грозный предстает перед читателем в виде самой настоящей человеческой развалины. Его вроде бы жалко как человека, но как правитель огромной страны он вызывает ужас. Открывается повесть зверским и беспричинным убийством верного слуги Грозного, на свою беду принесшего плохие новости царю, когда тот чувствовал себя плохо. В тот момент он страдал от бессонницы и запора, и в ярости он убил своего слугу ножом в шею. После этого Грозный бьется в эпилептическом припадке, обильно облегчается «по большому» и его отпускает — на сегодня. Естественно ни о какой ответственности за мимоходное чудовищное преступление и речи быть не может — он же царь всея Руси, ему все можно!
Далее царь предается различным воспоминаниям, которые подобраны автором как некий каталог «окаянств» Грозного. Во всех этих воспоминаниях проскальзывает одна тема. Вспоминая, как он мучал врагов, как заставлял отцов убивать своих сыновей, как он мстил своим критикам, он как будто пытается себе доказать, что человеческая натура может пасть так низко, как даже и представить себе трудно. С этим нельзя не согласиться, но проблема этого взгляда состоит в том, что он направлен вниз, вместо того, чтобы быть направленным вверх. Это постоянная гонка ко дну и равнение на худшее – очень типичная черта российской власти. Человек в своей массе действительно существо не очень симпатичное, если его содержать в кабале и унижении, но люди способны и на величайшие подвиги и свершения, если в них верить и давать им возможность развивать свои таланты. Российские правители не хотят верить в своих людей и не понимают, что именно люди являются их наиболее ценным ресурсом. Нет в России руководящей воли к тому, чтобы менять ситуацию к лучшему, чтобы развивать человеческий потенциал, хотя это прямая задача любых правителей. Из чисто эгоистических побуждений им выгодно содержать не самостоятельный народ, а толпу, чернь, которая не вопрошает, а раздирает того, на кого ей укажут. У Грозного с его жестокостью, казнями, пытками, опричниной это получалось очень хорошо: народ был в скотском состоянии и власть его потому была непоколебима. Согласно Акунину, сам Грозный даже удивлялся, как его все еще терпят, и за терпение называл своих подданных «голубями» - про себя, и, как говорится, с большим удовлетворением.
Казалось бы такому больному человеку прямая дорога на пенсию по причине «долгосрочных и неизлечимых болезней», но Грозный на пенсию уходить не собирается. Во-первых, он понимает что его тут же убьют, поскольку врагов он успел нажить много своими жестокостями. Во-вторых, он вполне себе наслаждается безграничной властью, которая сконцентрирована в его руках. Один из источников его наслаждения это возможность решать «царский суд» над людьми. Читатель становится свидетелем такого суда над четырьмя людьми, и получает возможность оценить «справедливость» и «милосердие» в понимании Грозного.
Первый «преступник» - монашествующий отшельник Корнилий, который бесстрашно обличает все «окаянства» Грозного перед людьми и самим царем. Это самый страшный «преступник» в глазах Грозного — душевно благородный человек, который его не боится. Никаких преступлений в обычном смысле слова за Корнилием нет и в помине. Он тот, кого сегодня называют инакомыслящим, при этом он «жестоковыйный» (упрямый). Для него Грозный пытается придумать самую ужасную казнь, чтобы сломить его страхом, но для православных мучеников смерть не страшна. Благодаря некоему стечению обстоятельств, в которых угадывается рука судьбы, или для Корнилия — Бога, Грозный его отпускает. Поскольку справедливая милость так чужда Грозному, он приказывает предварительно вырвать Корнилию бороду — для унижения.
Между Грозным и Корнилием происходит любопытный диалог, в котором Акунин пытается осмыслить тяжелую российскую историю с религиозной точки зрения. Его ответ в этом смысле озвучивает Корнилий так: «
Господь поставил над самой любимой своей державой худшего изверга, потому что Он кого больше любит, того суровее испытывает, того заботливее готовит к будущему блаженству», и дальше «
Люди русские от тебя терпят многие муки и казни, голод и разорение, но так оно на печальной сей земле и должно быть. Это Диавол-Сатана льстит нас жизненными негами, покоем и мирными кровами – чтобы человеки цеплялись за бренный мир и страшились смерти». Это спорная и очень трудная для восприятия точка зрения. К ней нужно быть готовым, а поскольку готовы к такому далеко не все, то всегда проблемой России был массовый исход людей. Тем же, кто хочет ее воспринять, прямая дорога в самое строгое православное монашество, чего во все времена было тоже в России много. В результате, в России больше всего достается и больнее всего приходится тем, кто «посередине» - обыкновенным людям, желающим просто жить по-человечески: не сбегая заграницу и не монашествуя. Таких, конечно же, большинство, и такие принимают на себя основной удар "окаянств".
Следующий преступник — настоящий и притом наихудший. Это педофил-каннибал, прозванный Мясорезом. Его Грозный милует, извращенно почувствовав в его злодеяниях некое облегчение: «
Посмотри на него, Господи. Какие страсти творил! Много гадостнее и мерзостнее меня. Где мне до такого?»
Обезумевшую от горя женщину-«христохульницу», не совершившую ничего такого, что сегодня бы назвали «уголовным преступлением», Грозный посылает на смертельные пытки. Ну и наконец на девушке, которая убила того, кто ради денег желал продать ее в сексуальное рабство садисту-опричнику, Грозный собирается женится, потому что видит в их встрече мистический знак. Не портя удовольствия тем, кто только собирается прочитать эту повесть отмечу только, что оканчивается она к большому удовлетворению читателя. Не над всем оказался Иван Грозный властен, по крайней мере в этой художественной повести.
Заключение: о российских «бесах» и «демонах»
Написанные прекрасным языком эти две повести рассказывают об интереснейшем, хотя и не самом легком периоде российской истории. В его оправдание сейчас много говорят о том, что Грозный заставил россиян испытывать «национальную гордость», объединив земли в одну страну и присоединив Сибирь. «Национальная гордость» это беспроигрышная карта, которую обожают эксплуатировать российские диктаторы. Да, они могут заставить свой народ чувствовать извращенную гордость за свою страну (когда, например, у малого соседа силой и в нарушение всех договоров отнимается огромный кусок территории). Но цена подобного рода «национальной гордости» - унижения, изгойство, бессмысленные личные потери людей, бунты при любом послаблении режима устрашения, «психологическая инвалидность», которая мучает страну многие поколения.
Из многострадальной российской истории мы знаем, что русский человек ради идеи может привыкнуть и пережить все страдания и лишения, в том числе жизнь в стиле «лес рубят — щепки летят», когда эти самые «щепки» калечат всех «лесорубов». Вопрос, на который я не могу найти ответа, это почему русские так легко мирятся с национальными идеями, основанными на зле. Иногда мне кажется, что беда России даже не в том, что у власти в этой стране часто находится не вполне адекватный человек. Неадекватных людей полно во всем мире и даже у власти. Проблема в том, что оказывается так легко разбудить русских национальных «демонов»: злорадство, недоброжелательность, чернуя зависть, которая выигрывает только от принижения окружающих. Однако это совсем не те «бесы», о которых писал Достоевский. Это самые настоящие внутренние демоны как выражается современный мыслитель Стивен Пинкер: это свойства характера. "Бесы" Достоевского - нездоровые молодые люди, которые в 19-ом веке были «рэволюционэрами», а сегодня захватили власть в России. Современные российские «бесы» – это харизматичные дурные правители вроде Путина, которые на демонов российского национального характера делают свою ставку, возбуждая их в народе. При Путине соседям России нельзя допустить желания исправиться, стремления к независимой жизни, и как когда-то Иван Третий уничтожил огнем и мечом свободомыслие в Новгороде, разрушив богатый город, так и сегодня Путин при подавляющей поддержке одурманенного пропагандой населения ведет «гибридные» войны против наших ближайших соседей и тесных партнеров Украины и Прибалтики, желая их принизить, а еще лучше — уничтожить, нежели самому поучиться хоть чему-нибудь хорошему у тех, на кого равняется Украина и Прибалтика.
Хочется надеяться, что когда-нибудь русские попробуют примерить на себя «белую» зависть, подтягиваясь к более успешным партнерам, а не пытаясь опустить их ниже своего уровня. Да и вообще, понятие «сосед живет лучше меня» очень спорное – в чем-то он может быть живет лучше, а в чем-то и нет. Выигрыш в разной степени есть у всех нормальных партнеров — как например, выигрывают Финляндия и Россия от нормальных отношений друг с другом. А ведь финны тоже были когда-то россиянами, и классик о них отзывался не очень уважительно («убогие чухонцы, печальные пасынки природы»). Или как выиграл бы весь мир, если бы Россия и США сотрудничали в области терроризма или ядерной безопасности! Примеры здоровому сотрудничеству имеются, нужна только созидательная воля «царя», задающая положительное направление всей стране. К сожалению, пока мы видим в современном российском государстве запрос только на черную зависть, хотя россияне несомненно способны на гораздо лучшее.
